До и после

Он кивнул и пошел дальше по коридору.

После уроков к моему шкафчику прибежал ухмыляющийся Фостер.

– Угадай, куда я сейчас!

На голове у него красовался футбольный шлем.

– Как тут догадаться? Три попытки хоть дашь?

Фостер сделал большие глаза:

– На тренировку основной команды!

– Зачем?

– Не знаю. Мистер Селлерс на обеде так сказал.

– И что, ты действительно будешь заниматься вместе со всеми?

– А что мне еще там делать? – пожал плечами Фостер. – Ты же со мной, да?

Конечно, я собиралась пойти, но для начала нужно было отыскать Кэса. Он стоял у своего шкафчика, болтая с девочками, с которыми ходил на алгебру. Я без лишних церемоний влезла в разговор:

– Можно тебя на минутку?

– Конечно. Ладно, девчонки, до завтра.

Они ушли, и Кэс наконец открыл шкафчик.

– Спасибо, – сказал он мне, дергая спортивную сумку за ремешок – та, кажется, застряла. – У тебя прямо чутье, всегда вовремя приходишь на помощь. Эшли все болтала и болтала о маникюре, который сделает на вечер встречи выпускников. Блин, он же через сто лет!

– Может быть, она хотела тебя позвать.

Я помогла Кэсу с сумкой, и вдвоем мы кое-как справились.

– Слушай, а с чего это Фостер идет с вами на тренировку?

– Реджи упоминал это на обеде, но я решил, что это просто слухи.

– Не, Фостер сам только что подтвердил.

Кэс повесил сумку на сгиб локтя.

– Наверное, это ошибка.

– Почему? У него и правда хороший удар. Может, его хотят взять в команду.

– Быть того не может.

– Да почему?

Мы пошли по коридору.

– Ну, для начала, сезон уже начался. Да и потом, девятиклассников не берут сразу в основную команду. Может быть, тренеры просто хотят, чтобы Уиттер дал Фостеру пару советов, раз уж у него пока опыта нет.

Маркус Уиттер был нашим действующим кикером. У нас, как у третьеразрядной команды, было не много специальных игроков. Почти все удары обычно выполнял Маркус.

Когда мы с Кэсом разошлись, я устроилась на скамейке болельщиков и посматривала на Фостера, который принялся разминаться вместе с остальными. Я положила себе на колени раскрытую книгу, чтобы казаться не безумной футбольной фанаткой, а скорее заскучавшей подругой одного из игроков. Но глаз с поля не сводила.

Это была самая обычная тренировка, если не считать присутствия Фостера. Он бежал стометровку, выполнял все упражнения и отрабатывал удары вместе с Маркусом, пока остальная команда отыгрывала различные комбинации. Наверное, Кэс прав: тренеры просто решили, что Фостеру не помешает помощь Маркуса.

После тренировки я ждала у раздевалки Фостера, но первым оттуда вышел Джордан Хантер. Он широко улыбнулся, увидев меня:

– Чемпион! Как ты?

Ох, этот голос. Таким можно змей заклинать.

Джордан подошел ближе, и в его очках отразилась моя глупая улыбка.

– Хорошо. Прекрасно. А ты?

– Тоже хорошо. Но с тобой – еще лучше. Проводишь меня до машины?

Если б он попросил, я бы и до Сахары его проводила.

– Конечно. – Мы пошли в сторону парковки. – Ну так что… Странно было, да? Тренироваться с Фостером?

– Да нет, у него талант. И кстати, я точно не знаю, но у меня надежный источник… – Джордан огляделся по сторонам и понизил голос: – В общем, его скоро пригласят играть за основную команду.

– Что?!

– Такие дела.

– Но его только-только в команду глубокого запаса взяли!

– Он молодец. Быстро учится. Уиттер в прошлом году растянул связки и так и не пришел в форму. Фостер лучше играет.

– Но Фостер… это Фостер. И что тогда будет с Маркусом?

– На нем останутся кик-оффы и панты[23], а на Фостера повесят одноочковые реализации и филд-голы.

– Но почему Фостер? Ну то есть… Даже если Маркус стал играть чуть хуже, разве в запасной команде нет хорошего кикера?

– Такого, как Фостер, нет.

Я вспомнила слова Линдси: «Хорошие кикеры – это редкость».

– Но девятиклассники не играют за основную команду.

– Эзра играл, например. Еще в Шонесси. А Шонесси – команда куда круче нашей.

– Да, но это же Эзра. Наверняка он даже родился бегом – выскочил из утробы матери и сбил с ног акушерку.

Джордан рассмеялся и кивнул:

– Удивительно, как его не взяли в команду прямо из роддома.

12

Я не стала передавать Фостеру слова Джордана – вдруг это неправда. Но долго ждать не пришлось: уже в среду к Фостеру подошли на физкультуре и сказали, что его берут в команду. Тем же вечером он принес домой новую форму и показал ее моим родителям. Они так долго улыбались, что я начала за них волноваться. Вспомнилось, как мне говорили: «Не корчи рожу – на всю жизнь такой останешься!»

Фостер казался довольным, но не вполне понимал, что происходит, и постоянно спрашивал:

– Но играть-то я буду?

– Если тренер скажет, будешь.

– А если не скажет?

– Как бы то ни было, уж лучше быть запасным в основной команде, чем играть с девятиклассниками.

– Не лучше, если совсем не играешь. Я же хочу помогать команде и все такое – ну, как Эзра говорит.

– Радуйся и тому, что есть. Такое нечасто случается. Точнее, вообще никогда. Ты счастливчик.

Едва я сказала это, у меня внутри все сжалось. Если не принимать во внимание футбол, Фостера вряд ли можно было назвать счастливчиком. Но он безмятежно ответил:

– Да, наверное.

И в этих словах не было ни капли сарказма.