До дрожи (СИ)

Забываю дышать, пропуская вдохи и выдохи.

Настороженно прислушиваюсь и в то же время странно обмякаю, упираясь лбом в спальник и прикрывая глаза.

Нижняя половина тела будто немеет, когда Артём ввинчивает меня палец. Больновато, жжёт, зудит, капельки пота выступают на пояснице, но…я чувствую как его палец прижимается к ходящему поршнем члену через тонкую перегородку, и это что-то такое запредельно запретное, что смазка начинает течь у меня по ногам и капать на спальник.

— М-м-м… — я не могу одобрить его действия вслух, но подмахиваю бёдрами, насаживаясь сама.

Потряхивает, охренеть…

— Нравится, да? — хрипло хмыкает Артём сзади, и его голос так напряжённо вибрирует, что это тоже секс.

— Скажи ещё что-нибудь, — почти мурлычу, растекаясь от его толчков. Как в шторм качает, утягивая всё дальше…

— В попку тоже трахну тебя…Попозже… — жарко бормочет на грани слышимости, — Алиска. Бля-я-я…

Чувствую, как втискивает ещё один палец. Хнычу сдавленно, поджимаясь, и от этого только сильно ощущаю его охрененный член. Мир кружится под закрытыми веками.

— Почему потом? — облизываю пересохшие губы, — Давай сейчас…Мне…Любопытно….

— Любопытно? — в севшем голосе Артёма неподдельное изумление.

— Да…Ты же…Остановишься? Если…

Больше ничего не говорю, потому что он уже тянется к вещам, нащупывая там тюбик со злополучным "Спасателем".

Артём рассеянно, нежно гладит мою спину одной рукой, пока выдавливает прохладный крем пониже копчика.

Слишком нежно…Слишком…Меня паника одолевает…

— Тём, остановишься же? — тихо хнычу.

— М-х-м… — звучит очень неубедительно.

Втирает крем с тревожно сокращающееся колечко, перестаёт двигаться внутри меня. Пауза, от которой у меня ноги подрагивают.

— Никогда не думал, что " любопытно" — такое охеренно сексуальное слово, — издаёт низкий вибрирующий смешок.

Это как-то расслабляет. Тоже улыбаюсь, так и не открывая глаз.

А уже через секунду беззвучно вою, закусив спальник, потому что он давит членом выше.

— Расслабься, ну… Будет хорошо, — требовательно шепчет, наклоняясь ко мне и целуя между лопаток. Крепче сжимает бедра руками, не давая увернуться, — Ты просто космос, Алис…Детка моя…

И дальше ещё что-то неразборчивое, горячее, въедающееся прямо под кожу, пока медленно протискивается в меня. Стону. Больно, но… Всё, что ниже пояса, перестаю чувствовать — только нестерпимое зудящее жжение внутри и слабость, от которой дыбом встают волоски.

— Тём…

Его бедра прижимаются к моим. Целует мне плечи, шею, щеку, слизывает выступивший пот. Часто дышим в унисон.

— О-о-ох… — издаю утробное, когда медленно подаётся назад.

Его ладонь ныряет мне под живот, накрывает лобок, пальцы теребят набухшие мокрые складки, находят клитор.

Дёргаюсь как от тока. Не отпускает. Трёт пульсирующую точку, одновременно тихонько раскачиваясь. Колени подгибаются, и я растягиваюсь на спальнике. Артём придавливает меня сверху своим телом. И неумолимо двигается. Всё быстрей и быстрей.

Берет в горсть мой лобок, запуская пальцы внутрь мокрого лона. Основанием ладони давит на клитор, и двигается, уже на полной амплитуде вколачиваясь в меня.

Мои стоны близки к крикам, и Артёму приходится зажать мне рот ладонью. Чувствую свой собственный вкус, когда толкает мне палец между приоткрытых губ.

— Молодец…Охуенная…Молодец… — звенит сбивчивое в ушах, потому что он уже легко преодолевает мышечное кольцо, а я — лишь обволакивающий пульсирующий кисель.

Для него.

Из меня будто скелет вынули, не оставив костей.

Я вся — только Артёму. Его кайф — терпкий, осязаемый — как яд.

И он растворяет меня, не оставляя возможности не подчиниться.

Резкие, вязнущие во мне движения, смешавшийся пот, спёртый воздух, Тёмины жёсткие пальцы у меня во рту и в лоне, его член…

Второй оргазм не похож на первый.

Чернеет в глазах. Тело болезненно скукоживает, и тут же накрывает такая волна расслабления, что я не осознаю себя. Выносит из реальности на ослепляющий свет. Я словно медуза в океане. Почти без тела, почти прозрачная, но живу.

Кажется, Тёма со мной кончает.

— Люблю, люблю тебя… — после крепко прижимает к себе, ласкает.

— Я тебя тоже… — бормочу.

Артём обнимает меня так ласково, заботливо. Гладит как ребёнка по волосам. Будто только что не терзал меня, не причинял мне боль, хоть и желанную, и сладкую.

Мне кажется это немного странным и жутко захватывающим — эти контрасты.

Я только вступаю в этот мир, где такие разные эмоции, действия и чувства обозначают одно — любовь.

Но сил додумать нет. Вырубаемся оба почти сразу, выжатые досуха.

60. Алиса

— Базов! Может всё-таки почтишь своим присутствием зарядку?! Хорош всем дурной пример показывать! — прорывается сквозь сон бодрый голос Наумова, и кто-то активно начинает трясти палатку.

Вздрогнув, просыпаемся с Артёмом одновременно. Округляем глаза, пялясь друг на друга. Из меня было вылетает испуганный писк, но Тёма успевает зажать мне рот рукой и пальцем показать, чтобы молчала.

— Уже встаю, Глеб Янович! — орёт, смотря мне в глаза.

— Встаёт он, каждый день это слышу, — ворчит Наумов лениво, а затем палатка перестаёт ходить ходуном, и до нас долетает звук удаляющихся шагов Глеба.