До дрожи (СИ)

Если уж суждено с ним окончательно разругаться, пусть я буду хотя бы выглядеть хорошо при этом, а не как жеваная резинка, какой чувствую себя сейчас.

В нашей комнате с девчонками никого, как и во всем корпусе — все ушли на ужин. Отправляюсь в душ, как и мечтала, и долго— долго стою под упругими струями, делая их то обжигающе ледяными, то до предела горячими. С остервенением тру себя мочалкой, выплескивая в каждое движение разрывающую изнутри тревожность.

Когда возвращаюсь в комнату, девчонок там так и не нахожу. В телефоне непринятый звонок от Сони и сообщение, что сразу после ужина все пошли на пляж на лобное место под руководством Наумова. Сейчас разожгут костёр и начнут играть в исторический квиз, девчонки уже записали меня в свою команду. Ждут. Отправляю короткое «ок» и начинаю собираться. Летнее платье, распущенные локоны…руки дрожат, когда наношу макияж.

«Артём, пожалуйста…» — крутится на повторе в голове, и я сама точно не знаю, о чем его мысленно прошу.

***

Когда я подхожу к лобному месту на пляже, ночь уже полностью сменяет день, костёр в центре площадки горит до небес, разбрасывая по периметру веселые трескучие искры, а вокруг целая толпа, веселая и шумная, не только наших студентов, но и живущих в палаточном лагере добровольческих отрядов.

Квиз, судя по всему, ещё не начался, так как в руках у сидящего на бревне Мота гитара, и он бьёт по струнам, на жалея пальцев, от души горланя «Если есть в кармане пачка сигарет…». Мой взгляд перетекает на сидящего рядом с ним Артёма. Сердце мгновенно пропускает удар, образуя в груди тянущую пустоту.

И словно земное притяжение перестаёт держать, когда Артём тоже меня замечает. И уже не отводит глаз. Смотрит исподлобья, в упор, пока я на ногах, которые не чувствую, как переставляю, иду прямо к нему. Медленно поворачивает голову, следя за мной, пока огибаю бревно и подхожу к нему со спины. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах. Не решаюсь дотронуться, хотя кончики пальцев лихорадочно зудят.

— Привет, давай отойдём, — сиплю, смотря в его непроницаемые, будто черные глаза.

Вопросительно выгибает бровь. Чувствую в этом жесте сарказм, мол, ты уверена, что в этом есть смысл, и нервно сглатываю. Пячусь на шаг назад, без слов зовя его за собой в темноту. По щекам Артёма прокатываются желваки, во взгляде мелькает злое упрямство, но он всё-таки поднимается с бревна. Выдыхаю. Не хотелось бы опять закатывать разборки при всех, но, если пришлось бы, я бы наверно даже смогла…

Заходим за большой камень — он не скрывает нас полностью, но, с учетом плотно окутывающей темноты, вряд ли люди у костра способны нас с Артёмом здесь увидеть. Как только останавливаюсь и оборачиваюсь к Тёме, он тоже сразу тормозит в паре метров от меня и засовывает ладони в карманы шорт, чуть выставляя плечи вперед. Будто закрывается.

— Тём… — выходит как-то просительно и жалко.

А дальше я и вовсе растерянно молчу. Не знаю, с чего начать. От него веет такой отчужденностью. Ну разве он не понимает, что я…

— Это всё, что ты хотела сказать? — поддевает глухо.

— Нет… — набираю в лёгкие побольше воздуха и чащу словами, желая выдать сразу всё, — Тёма, это просто всё дурацкое совпадение. Наумову предложили остаться после конференции на фуршет и переночевать в санатории, он сказал, что не хочет садиться за руль, нам дали два отдельных номера. Ну а какие у меня были варианты, Тём, на такси добираться?

— Да хотя бы… — вставляет, сжимая челюсти и недобро сверкнув глазами.

Пропускаю его реплику, торопливо говорю дальше.

— Я поселилась в номере, позвонила Заре и уже собралась звонить тебе, но тут ты песню прислал, и у меня телефон из рук выпал. С третьего этажа, вдребезги!

— То есть я виноват?! Как удобно, — хмыкает с сарказмом.

— Да нет же! Просто не смогла позвонить.

??????????????????????????— А у Наумова, значит, не догадалась попросить? — тихо рычит.

— Мне было неудобно спрашивать у него твой номер в тот вечер, — отвожу глаза, — Он…

— Да бля! — вдруг громко рявкает и шумно выдыхает, растирая ладонями лицо, — Я должен это всё съесть по-твоему, Алис?! Слушай, повеселилась, ок. Я ж не осуждаю! Но на хера ко мне тогда опять лезешь? Что, Яныч трахнул и послал? И сразу про меня вспомнила?! И телефон с утра вдруг целый стал!

— Я купила… — бормочу сдавленно, обхватывая ладонью пережатое жгучей обидой горло.

Его слова словно плеть свистят в ушах, оглушая.

«Опять лезешь» …Я к нему лезу?!!! «Вспомнила, когда послал» …Артём правда так думает про меня?!!!

Перед глазами всё плывёт, как будто меня сунули в набирающую обороты центрифугу. Подбородок начинает неконтролируемо дрожать. Вот, значит, я какая, да, Тём?!

Класс…

— Купила она… — Артём сжимает кулаки, словно сдерживается от того, чтобы не начать меня трясти, и ко всему прочему меня ещё и страхом омывает. Вижу, как бешено сверкают его глаза, как раздуваются крылья носа. Что ему такому вообще можно объяснить?!

— Короче, прости, но я объедки не подбираю. Ищи другого дурачка. Мордашка смазливая — сложно не будет, — бросает запальчиво, отступая на шаг.