До дрожи (СИ)

Выносим подносы с едой, занимаю стратегический пост на сосисках — самое вкусное из того, что есть. По времени зарядка, на которую мы с девочками не пошли, кончится через десять минут — нас сегодня попросили прийти к завтраку, зато на ужин на дежурство заступает уже другая комната. Истекает наша трудовая повинность на кухне и завтра начнется на раскопках.

Минут через пять жидкими ручейками начинают стекаться первые группы. Пока что не наши, но народ всё прибывает и прибывает. В хороводе лиц с замирающим сердцем высматриваю знакомые. Пульс, оглушая, долбит в уши, ладони такие влажные, что то и дело щипцы роняю.

Мне страшно.

Страшно, что всё закончилось, не успев толком начаться. Страшно, что виновата в этом я. И что я четко пойму это через каких-то пару минут.

Ничего с собой поделать не могу — накручиваю сама себя практически до полуобморочного состояния. И ощущение как перед сложным экзаменом — так нервно, что уже хочется, чтобы это поскорее случилось. Пусть и самое плохое. Потому что неизвестность всегда тяжелее определенности. Провал я переживу и пойду дальше, но вот ждать его…!!!

Когда в очереди начинают появляться первые знакомые, я вся покрываюсь испариной. Лихорадочно пытаюсь побыстрее взять себя в руки и хотя бы выглядеть, как памятник безбрежному спокойствию, но…не успеваю. В конце вереницы людей мелькает светлая стриженная макушка Базова, и больше я не способна ни на что, кроме как, обмирая, следить за приближением её хозяина.

Ещё чуть-чуть, и я вижу Тёмино лицо, необычно сосредоточенное и хмурое, с будто заострившимися скулами и заметными тенями под глазами. Артём мажет по мне нечитаемым взглядом, не задерживаясь ни на секунду, а затем отворачивается к Киру, что-то рассказывающему ему. И уже больше не смотрит.

Будто я пустое место. Будто никто.

Внутри болезненно тянет словно у меня резко заныл зуб. Опускаю глаза, теперь рассматривая только гору наваленных передо мной сосисок и то и дело мелькающие в поле зрения тарелки.

Ты хотела ответ, Алис? Получай…

Среди общего шума четко вычленяю голоса приближающихся друзей Базова, иногда улавливаю и его рубленные односложные ответы. У Артёма даже голос кажется мне более хрипловатым, чем обычно. Или это просто так в ушах от волнения шумит.

— Привет, Алиска, можно мне три?

Резко вскидываю голову. Мот. Нахально подмигивает, тыча в меня своей тарелкой, лыбится во все тридцать два. Хоть у кого-то сегодня хорошее настроение. Кидаю быстрый вороватый взгляд на Артёма, стоящего следом. Он будто вообще окаменел и смотрит мимо меня… Рвано выдыхаю и отвечаю Матвею.

— Нет, три нельзя.

И на его тарелку падают санкционированные две сосиски.

— Жадина, — беззлобно фыркает Мот, двигаясь к Заре, которая раздает омлет.

Артём тут же молча протягивает мне свою тарелку, словно боится задержаться рядом на лишнюю секунду. Дрожащими тремором руками кладу сосиски, поднимая на Тёму лихорадочно засверкавшие глаза.

И застываю в оцепенении, потому что он наконец смотрит на меня. В упор, глубоко, совершенно чёрными от расширенных зрачков глазами, будто только что накачался запрещенными препаратами.

Такой непривычно строгий, что я теряюсь окончательно. Лишь сердце мощными толчками ломает ребра, пытаясь вырваться из груди.

— Эй, двигайся, — доносится голос Кира, стоящего за Артёмом, из другого измерения.

Боковым зрением ловлю, как Кирилл шутливо подталкивает Базова в бок.

Но Тёма не уступает ему очередь. Вместо этого лезет в карман черных шорт и достает оттуда кроваво красный мак с коротко оторванным стеблем. При виде цветка меня ошпаривает кипятком. Вся вспыхиваю таким же как нежные лепестки огненным оттенком, пока Артём перегибается через стойку раздачи и заправляет мне мак за ухо.

Серьезно смотрит, чуть склонив голову, что получилось, а затем снова заглядывает мне в глаза.

У меня в ответ губы начинают дрожать, качает.

Впрыснувшиеся в кровь эндорфины просто в клочья рвут, перед глазами встаёт утренний букет и словно накладывается на реальность — на лицо Артёма с молчаливым вопросом в светло — карих глазах.

И я ему улыбаюсь. Всхлипываю и улыбаюсь шире, прикладываю пальцы к губам, поправляю драгоценный цветок в волосах. Внутри всё поёт.

Да-да-да!

Ну конечно "да", Тём!

Он как-то разом расслабляется, нахально подмигивает мне и двигает свой поднос дальше, так ни слова и не сказав.

Оказывается, можно и без слов. Я раньше не знала.

??????????????????????????41. Артём

Пока иду с полным подносом к столу, который за эти три дня уже стал официально нашим с парнями, ноги пружинят, словно земное притяжение стало слабее раза в два.

Занимаю стратегическое место на длинной деревянной лавке — напротив раздачи. Впиваюсь взглядом в Алиску, напрочь позабыв про то, что вообще-то я есть сюда пришел. Цветочек мой краснеет в ответ на моё назойливое внимание так, что щёки уже как мак у неё в волосах. Отводит сверкающие глаза, нещадно кусает розовые губы в попытке сдержать рвущуюся наружу улыбку, но так и расплывается в ней вся.