До дрожи (СИ)

— Охренеть, спасибо! То есть вот, что сейчас было, для тебя хуже некуда, так что ли?! — интересуется Артём с ощутимой угрозой в голосе, и у меня боязливые мурашки рассыпаются по спине.

Дёрнув ещё пару раз вниз, всё-таки вжикаю молнией, раскрывая палатку. Выскакиваю наружу словно ошпаренная. Тут же ежусь от ночного, уже заметно остывшего воздуха и, сделав шаг, морщусь, наступив босой ногой на острую гальку.

— Куда босиком-то? — зло ржёт Артём за моей спиной, вылезая следом, и тихо себе под нос, — Ну пиздец, так от меня ещё никто не убегал, — и опять громко, — Да стой ты, Лютик, твою мать!

Хватает меня сзади за плечи, тормозя. Разворачивает к себе, пасмурный и какой-то потускневший что ли, будто свет внутри выключили.

— Стой, — повторяет тихо, задумчивым взглядом шаря по моему лицу, — Обувайся, — кидает мои вьетнамки мне под ноги.

Обняв себя руками и гладя знобящие предплечья, просовываю ноги в шлепки.

— Вот ещё, а то холодно, — ворчливо бурчит Артём, натягивая на меня сверху свою толстовку, которая мне словно мешок.

— Не надо, — слабо сопротивляюсь, пока он методично продевает мне руки в бесконечной длины рукава и находит мою голову, чтобы натянуть на нее вырез ворота, скидывает мне с макушки капюшон.

Тут же становится уютно жарко. Толстовка просто гигантская, до середины бедра доходит. Утопаю в окутавшем тепле и в запахе её хозяина. Делаю вдох и…Вспышка протеста уходит, оставляя лишь звенящее унынием разочарование из-за того, что всё так неправильно. Смотрю на Артёма исподлобья, пока пытаюсь подкатить рукава. Он взирает на меня сверху— вниз, деловито поправляя капюшон толстовки у меня сзади.

— Спасибо…

??????????????????????????Снова встречаемся глазами. И есть в его взгляде что-то такое, от чего робкая надежда вспыхивает, что для него это не просто так. Нервно облизываю губы, не моргая. Ну скажи что — нибудь…!!!

Но он не говорит. Вместо этого:

— Пошли, провожу, — бросает сердито, пряча руки в карманы плавательных шорт. Отворачивается, немного горбясь.

— Сам бы что-нибудь накинул, похолодало, — поджимаю губы, давя вспышку разочарования.

— Мне тепло, — отрезает Артём, — Идём уже.

Молча бредем к корпусу на пионерском расстоянии друг от друга. Внутри бешусь от этой тишины.

Ну, конечно. Продолжения потрахушек не будет, так о чем со мной говорить, да?!

Вон как размашисто шагает. Торопится сплавить домой, избавится и найдет другую…

Прячу нос в приподнятом вороте Артёминой толстовки, украдкой жадно дышу. До слёз…Ну вот что он такой бесчувственный мудак?! В голове порно кадры из палатки, и от них периодически бросает в жар так, будто Артём на меня овчинный тулуп, а не кофту надел. Волнами краской заливаюсь перед самой собой.

Безвольно обрывками мечтаю, что вот сейчас Базов повернется и выдаст хоть какую— то приемлемую романтическую банальность, за которую я смогу уцепиться и растолковать произошедшее в палатке не как попытку добиться своего и трахнуть меня ради спортивного интереса, а нечто большее.

Даже его вчерашнее внезапное предложение встречаться выглядит теперь для меня как такая же манипуляция, как все эти заверения про "это же просто массаж, очнись, ничего не будет!". А потом — хоп, и его кончающий прибор тычется тебе в лицо. Совершенно, блин, ничего…!!!

Ради заветной галочки так легко врать, да, Артём?

А что потом?

А ничего. Так же молча до корпуса проводит. И выкинет, успокоившись, из головы.

Кошусь на него из-под опущенных ресниц, сглатывая злую горечь. Какая я наивная! Противно…

Сегодня фонарь около крыльца почему-то не горит, лампочка перегорела наверно. Останавливаюсь на первой щербатой ступеньке и, повернувшись к Базову, который теперь одного роста со мной, снимаю было с себя его толстовку.

— Оставь себе, — раздраженно хмурится и тянет края обратно вниз.

Смотрит в упор, облизывая губы. От него такая тяжелая энергетика сейчас, что меня будто к земле придавливает еще парой— тройкой атмосфер.

— Мне не нужна, — сообщаю почти шепотом.

— Мне тоже, — упрямо двигает челюстью.

— Ладно, как знаешь, — нервно повожу плечами, не вижу смысла по этому поводу препираться, — Я пошла.

И только тут Артёма наконец прорывает высказаться. Но у него, конечно, своя версия, что надо сказать, которая, мягко говоря, далека от моей.

— Ты така-а-ая лицемерка, Лютик, — рычит тихо, немного опустив голову и взирая на меня исподлобья, словно бык на красную тряпку, — До дрожи бесишь, блять…

— Ну то, что по твоей версии я — блядь, мы ещё в палатке выяснили, — рассыпаюсь нервным смехом.

— Да с чего ты это вообще взяла! — повышает голос, вижу, как его реально начинает потряхивать, — Да я…сука…!!! Я же…Знаешь, Алиска, не смей делать вид, что это что-то грязное! Что…

— А что тогда не грязное?! — вспыхиваю в ответ, пропитываясь заряженным напряжением воздухом между нами, — Да ты просто меня использовал без лишних слов как…К-как… — задыхаюсь от обиды и возмущения.

— То есть кончить со мной — это грязно?! Оке-ей!!! Знаешь, Лютик, а и правда, вали— ка ты к своему Наумову, он-то может как-то по-другому трахается! Чистеньким!