Дневник наркомана

     Фекклз отбарабанил набор поздравлений и спросил:

     - Могу ли я представить мадмуазель Аидэ Лямурье?

     Девушка за его спиной улыбнулась и склонила голову.

     Аидэ   Лямурье   была  блестящая  брюнетка  со  сверкающей  улыбкой   и булавочными  зрачками глаз.  Она состояла из массы чарующих противоречий. Ее нос  и губы  указывали  на  более  чем изрядный  след  семитской  крови,  но клинообразный  контур   лица   выказывал  наследственные   черты  совершенно противоположного  племени. У нее были впалые  щеки и "вороньи лапки" портили уголки  ее   глаз.  Темнолиловые  веки  намекали   на  занятия  чувственными удовольствиями  до  изнеможения.  При роскошных  волосах  у нее  практически отсутствовали брови. Вместо них она  нарисовала карандашом две черные  дуги. Она была  густо  и безвкусно  накрашена.  На  ней было  надето просторное  и несколько   дерзкое   вечернее   платье,  синее,  в   серебряных   блестках, подпоясанное желтым, в черную крапинку, кушаком.  Поверх него была  накинута мантия из черного шелка, отороченная киноварного цвета  кисточками.  Ее руки были  мертвенно  тонки. Было нечто  непристойное  в  крючковатых ее пальцах, унизанных гигантскими кольцами с сапфирами и бриллиантами.

     Она держалась  с  живою  томностью.  Казалось, ее  постоянно необходимо побуждать к действию, но едва угасал первый толчок, она тут же погружалась в свои глубокие думы.

     Ее  радушие было явным притворством; но от нас обоих, от Лу и  от меня, не  ускользнуло  это  при  рукопожатии  и  мы  ощутили  тонкую  и загадочную симпатию, которая оставила за собой пятно невыразимого зла.

     Я  не сомневаюсь,  что это  безмолвное  причащение  не  ускользнуло  от Фекклза, и что оно, по той или иной причине, доставило ему огромную радость. Его поведение  сделалось вкрадчиво-почтительным, и  он,  как мне показалось, взял на себя командование, когда предложил:

     - Могу ли я рискнуть, предложив вам с Леди Пендрагон отужинать с нами в "Маленьком Савояре"?

     Аидэ взяла под руку меня, а Лу шла впереди с Фекклзом.

     -  Мы  и сами туда  собирались, - говорила  она ему,  - и  будет просто прекрасно оказаться  там, в кругу друзей. Я вижу,  вы  довольно  старый друг моего супруга?

     Он  принялся  рассказывать ей про  школу. Будто бы случайно,  он  выдал подробности относительно обстоятельств, приведших к его исключению.

     - Мой старик, понимаете, вращался в деловых кругах Лондона, - слышалась его болтовня. -  И он угрохал свои сбережения где-то в районе  Ломбард-стрит (Фекклз  натянуто хихикнул), откуда он уже не смог их вынуть,  чем и положил конец моей академической  карьере. Он уговорил старого Розенбаума,  банкира, взять меня на должность личного  секретаря, учитывая мой  талант финансиста. На этом посту я был как рыба  в воде, и дела мои с тех пор шли замечательно. Но  Лондон  не место для человека  по-настоящему амбициозного. Не  позволяет развернуться. Вашему  покорному  слуге  Эльгину  Фекклзу  подавай Париж  или Нью-Йорк.

     Не  знаю почему я  не поверил ни единому слову в этой байке; но я  - не поверил!  Героин  действовал  чудесно.  Я ни  коим  образом  не  был склонен беседовать с Аидэ.  Она также не  желала меня  замечать, и не произнесла  ни слова.

     В таком же состоянии находилась и Лу. Она явно слышала, что втолковывал ей Фекклз, но не делала замечаний и вообще сохраняла тотальную отрешенность. Весь эпизод не занял и  трех минут. Мы  вошли в "Маленький  Савояр" и заняли наши места.

     Похоже, наши друзья были хорошо знакомы  хозяину. Он приветствовал их с преувеличенной французской суетливостью. Мы заняли столик у окна.

     Этот ресторан висит  на крутом склоне Монмартра, точно  орлиное гнездо. Мы  заказали  ужин  -  Фекклз расторопно и со знанием  дела, все остальные с полнейшим  безразличием.  Я  взглянул  на  Лу.  Я впервые  в жизни видел эту женщину. Ее  имя ни  о чем мне не  говорило.  Внезапно мне срочно захотелось выпить большое количество воды. Но я не смог  бы даже  заставить себя налить ее  в  стакан.  Мне трудно  было  даже кликнуть  официанта,  но, по-моему, я все-таки  произнес  слово "вода",  ибо  Аидэ  наполнила  мой  бокал.  Улыбка скользнула по ее лицу. И это был первый признак  жизни,  который она подала. Даже рукопожатие  было по  сути  механическим  рефлексом,  а  не  умышленным действием. Чем-то зловещим  и  тревожным веяло от этой ее гримасы. Как будто она ощутила у себя во рту привкус некой мерзостной горечи.

     Я  посмотрел на Лу  еще раз и  заметил,  что  она стала  совсем другого цвета. Она выглядела ужасно больной. Мне же было все равно. Меня охватил рой мыслей на этот счет.  Я запомнил,  что любил ее страстно, и в тоже время ее, оказывается,  не существует. Дьявольское блаженство  - вот  как я  бы назвал состояние, источником которого стало мое равнодушие.

     Я находил забавным, что она, быть может, отравила себя. Мне определенно было крайне нехорошо. Но и это меня не беспокоило.