Дневник нарколога

– Это все происходило в семидесятых годах, при развитом социализме. Приходит мужик в леспромхоз и говорит: я изобрел новый способ выкорчевывания леса. Тягачи не нужны, лесорубы не нужны, солярка не нужна, дороги не нужны, и вдобавок никаких пней не остается и ничего не гниет. Ему, конечно, говорят, как и мне, – свободен. Но мужик упертый – поехал в районный леспромхоз, потом в главк. До Министерства лесного хозяйства дошел. И отовсюду его пендалями гнали. Наконец, один чиновник в министерстве смилостивился – рассказывай, мол, в чем прикол? Мужик рассказал, чиновник тут же психоперевозку вызвал, и изобретателя в дурку закатали. Оказывается, он предлагал деревья вертолетом дергать. И действительно, дороги не нужны, лесорубы отдыхают, тягачи ни к чему.

– Ха-ха-ха! – загоготал Копф. – Кого-то мне это напоминает.

– Но я же не такой, – оскорбился Кулигин, – я адекватный.

– Смотря, с какого боку, – по-прежнему заливался Копф.

– С какого боку?

– А с того, что в России нормальные люди изобретателями не становятся. Потому что конец у них в нашей империи один – психушка. Вот только отделения разные: или «шизо» косит их ряды, или «белочка» за руку здоровается.

– Так-то оно так, – окончательно сник Кулигин.

– Добиться успеха в России можно только за рубежом, – подвел итог Копф. – Еще по пиву?

– Какой же ты немец, если тормозиться не умеешь, – хмыкнул Кулигин, доставая из кармана последнюю мелочь, – я видел немцев. Они сидят с одной кружкой пива и давят ее целый вечер, а мы с тобой уже по семь бутылок выдули.

– А я и не говорил, что я немец, – заржал Копф, отводя Пашкину руку, – я скорей кубинец, если брать во внимание мое отношение к труду и деньгам. Ну, поедешь в Германию?

– Нет, я буду искать себе применение на Родине, – набычился Пашка, – где родился, там и пригодился.

– Ну-ну.

На следующий день Кулигин пошел в Министерство дорожного транспорта посмотреть, как продвигаются его дела с внедрением покрытий на резиновой основе. Увы, бесхозная папка с его предложениями так и пылилась, никем не востребованная.

– Матерь вашу, – потемнело в глазах у Павла, – для вас же, дураков, стараюсь. Вам же хочу жизнь улучшить.

Секретарша спряталась за кулер и посмотрела на Кулигина гадливо и опасливо, как на мышонка, разгуливающего по ее офисному столу. Павел отодвинул ее в сторону и шагнул в кабинет к Хрюну, главному инженеру по дорожным покрытиям.

– Здравствуйте, Андрей Сергеевич. Как, прочитали мой реферат?

Хрюн надулся как клизма, готовая к употреблению, тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Пашка не отставал.

– Реферат, спрашиваю, прочитали?

Хрюн надулся, еще больше и процедил:

– Я читаю только два произведения: Шекспира и Библию.

– Ага, в оригинале, – ухмыльнулся Кулигин, – на древнеанглийском и древнееврейском.

– Вон, – коротко бросил Хрюн, – вы отвлекаете меня от государственных дел и эффективного управления.

– Ага, от государственных дел, – скривился Пашка, выходя и хлопая дверью, – еще десять лет такого эффективного управления – и перепись населения превратится в перекличку.

Но тут до Пашки дошли слухи, что его однокашник Гоша Тузик стал заместителем у Хрюна. Кулигин, не раздумывая, позвонил Гоше. Он помнил Тузика со студенческих времен как неунывающего, необразованного, сексуально-озабоченного парнишу. Причем половая активность настигала Тузика почему-то утром с похмелья. И чем круче была похмелюга, тем сексуально раскрепощеннее вел себя Тузик.

– «Ребяты», пошли по бабам? А лучше «побегли».

– Вчера нужно было активничать, – стонали «ребяты», с трудом отрывая головы от подушек, – сегодня уже поздно.

– В самый раз, – скакал кобельком Тузик, вызывая нескрываемое раздражение у собратьев своим цветущим видом и ретивостью.

– Уйди, постылый. Вместо того чтобы приставать к девахам вчера, ты хлестал портвейн, а сегодня тебя на подвиги потянуло?

– Ну, как «хочете». Я один «побег».

– Беги, беги. Тебя там встретят с распростертыми объятиями.

Тузик, напевая под нос: «Это кто такой хороший вдоль по улице бегит. Это я такой хороший вдоль по улице бегю», убывал в направлении женской половины общежития, но через десять минут возвращался, подвергнутый бомбардировке кухонной утварью и учебниками.

– Чего это они? – изумлялся Тузик.

– Идиот, – стонали студенты, – вчера нужно было добиваться девичьей ласки.

– А я сегодня хочу, – недоумевал Тузик.

– А-а-а-а-а! – рыдала молодежь, закрывая головы подушками.

На Пашкиной памяти Тузик так ни разу и не добился женской благосклонности.

– Здорово, хомут, – начал Кулигин со студенческого приветствия.

– Это кто? – опешил Тузик.

– Это кто такой хороший с телефоном говорит. Это я такой хороший с телефоном говорю.

– Джинс?

– Не-а.

– Сынок?

– He-а.

– А кто?

– Кулибин.

– А-а-а-а, наш городской сумасшедший.

– Почему это я сумасшедший? – обиделся Пашка.

– Только психопаты по инстанциям пишут, – пояснил Тузик.

– Я для Родины стараюсь.

– Я же говорю, что у тебя с головой маненько проблемы.

– У меня девять государственных патентов… – начал с дрожью в голосе Кулигин.

– Ну и что?

– У меня три международных сертификата…

– Ну и что? – опять перебил Тузик.