ДМТ — Молекула духа

Две недели спустя я получил письмо не от Гвендолин, а от Маргарет. Оно начиналось так: «я надеюсь, что то, что я услышала из третьих рук, неправда. Но если это правда, я хотела бы сказать следующее». После этого она начала осуждать мое исследование, прошлое, настоящее и запланированное:

«Твое исследование психоделиков, в конечном итоге, бесполезно, не несет пользы человечеству, и очень опасно.

Мысль давать смертельно больным людям психоделики кажется мне чудовищно опасной. Это ближе всего подходит к определению „изображения из себя Бога“, чем что-либо еще, что мне встречалось в деятельности психиатров.

Попытка добиться просветления химическим способом никогда не приведет к успеху. Это лишь смутит людей и приведет к серьезным негативным последствиям для тебя».

Потом пришло письмо от Гвендолин.

«Ваше исследование противоречит учениям Будды.

То, что ДМТ вызывает просветление, является заблуждением, противоречащим учению Будды.

Галлюциногены подрывают психическое здоровье, являются препятствием на пути религиозного обучения, и могут привести к смятению и страданию.

Это не только моя точка зрения, но и точка зрения аббата, ордена и буддизма как такового.

Мы призываем вас прекратить все подобные эксперименты».

Я напомнил этим монахам о том, что я в течение многих лет обсуждал с ними свой интерес к психоделикам и проведение психоделического исследования. Я также подчеркнул интерес, проявляемый к моей работе членами сообщества, и отсутствие предыдущих рекомендаций прекратить исследование. Наоборот, к этому отнеслись с энтузиазмом и поощряли меня использовать этот интерес в качестве средства изучения моих собственных духовных отношений с окружающим миром. Я вспомнил многочисленные разговоры с монахами, которые подтвердили важность своего собственного психоделического опыта на пути к просветлению.

К тому же, я хотел обсудить некоторые вопросы, вызвавшие их беспокойство. Сюда входили такие вопросы, как очевидные проблемы, связанные с убеждением в том, что определенное знание доступно лишь при помощи стороннего фактора, такого, как вещество. Я также принял упомянутую Гвендолин теоретическую возможность того, что кто-нибудь может принять настоящее просветление за психоделический «флешбек».

Но ни одна из моих попыток установить диалог не была успешной.

Что происходило?

Аббат умирал, и хотел убедиться в том, что учение, которое он оставлял, было минимально запятнано противоречивыми вопросами. К тому же, старшие монахи лоббировали свои интересы для того, чтобы занять выборные посты, которые определят будущее сообщества. Кто был наиболее ярым защитником учения? Те, чей психоделический опыт изначально привел их к буддизму, должны были молчать и поддерживать тех, у кого не было подобного опыта. Психоделики не должны были стать спорным вопросом в этот критический момент в жизни монастыря.

А осенью 1996 года вышел номер журнала «Трайсикл: обзор буддизма», в котором была напечатана моя статья, призывающая к обсуждению интеграции психоделиков и буддистских практик.

В этой статье я рассказывал о первой сессии Елены с максимальной дозой, о которой мы прочитали в главе 16, «Мистические состояния». Ее опыт послужил примером того, что духовный прорыв с помощью ДМТ возможен, если человек готов к этому — то есть, если человек обладает значительным опытом медитации, твердым знанием психологии и глубоким уважением и почтением к таким веществам, как ДМТ. Я также поднял вопрос о том, что отдельный опыт, получаемый вне духовного или терапевтического контекста, не очень эффективно служил вызову долгосрочных серьезных изменений в наших добровольцах. Я закончил статью следующими словами:

«Я считаю, что буддизм и психоделическое сообщество могут извлечь выгоду из открытого и откровенного обмена идеями, практиками и этическими принципами. Опыт этической и дисциплинированной структуры жизни, основанный на тысячелетней традиции буддистских сообществ, может многое предложить психоделическому сообществу. Эта хорошо разработанная традиция могла бы придать смысл и последовательность изолированному, бессвязному и плохо интегрированному психоделическому опыту. Мудрость психоделического опыта, без сопутствующих необходимых чувств любви и сочувствия, культивируемых на ежедневной основе, может быть потрачена на нарциссизм и потакание собственным слабостям. Хотя это также может произойти в рамках буддистской медитационной традиции, возможность этого менее вероятна благодаря балансу, существующему внутри динамического сообщества практиков.

С другой стороны, убежденные последователи буддизма, не преуспевшие в медитации, но высоко развитые в моральном и интеллектуальном плане, могут извлечь пользу из тщательно спланированных, подготовленных и контролируемых психоделических сессий. Если психоделики что-то и делают, то они предоставляют другую перспективу. А новая перспектива может вдохновить хорошо подготовленного человека на сложную работу для того, чтобы сделать эту перспективу реальностью жизни».