ДМТ — Молекула духа

У ранних бумажных вопросников, оценивавших воздействие психоделических веществ, были серьезные недостатки. Их составители считали, что психоделики являются «психотомиметиками» или «шизотоксинами», поэтому подчеркивали неприятные ощущения. Многие из этих шкал были разработаны при участии добровольцев, которые были заключенными в тюрьме или бывшими наркоманами. Им часто не говорили, какое вещество им вводят, или какого воздействия им ожидать.

Для того, чтобы создать альтернативу этим способам оценки психоделического опыта, я использовал метод характеристики состояний разума, основанный на понятиях Абхидхармы и скандхи. Эта исключительно описательная модель хорошо согласовывалась с тем, что называется подходом «психического состояния» к беседам с психиатрическими пациентами: ты разговариваешь с кем-либо, и незаметно исследуешь его основные психические функции, такие, как настроение, мышление и восприятие.

Хорошо знакомые мне абидхармические термины, такие, как «форма», «чувство», «восприятие», «осознание» и «привычная тенденция» сформировали ту структуру, в рамках которой были разработаны вопросы оценочной шкалы и наш метод классификации ответов на эти вопросы. Но вместо того, чтобы называть их скандхами, мы назвали эти понятия «клинические группы». Этот термин казался более приемлемым для западного научного сообщества.

Мы давали нашим добровольцам заполнять этот новый вопросник, Оценочную Шкалу Галлюциногенов, или ОШГ в конце каждой сессии в течение всего проекта. Затем мы анализировали заполненный вопросник.

Пропущенный кусок

Это помогало удостовериться в понимании добровольцем своего опыта на основе модели, отличающейся от психиатрической модели интерпретации.

Еще одной проблемой для меня стало то, как соотнести мои знания буддистского подхода к нематериальным сущностям с тем, что рассказывали наши добровольцы. Например, в тибетском и японском вариантах буддизма существует полный набор демонов, божеств, и ангелов. Я рассматривал их как символы, представляющие определенные качества нашей личности, а не как автономные бестелесные формы жизни.

Когда наши добровольцы начали рассказывать о своих контактах, моей первой мыслью было: «о, это то, о чем говорят в Буддизме. Это всего лишь аспекты нашего собственного разума».

Но эти встречи становились все более странными, а существа начали делать анализы, изучать наших добровольцев, вставлять в них разные предметы, поедать и насиловать. Буддистская система ценностей уже меньше подходила для объяснения этих явлений. В общем, я мог подойти к этим рассказам с присущим буддизму скептицизмом в отношении «реальности» или «особенности» этих рассказов. То есть, это были «просто встречи с существами». Эти формы жизни не обязательно должны были оказаться более мудрыми или заслуживающими доверия, чем то, с чем мы сталкиваемся в жизни.

Тем не менее, мне было нужно руководство, как в области духовного опыта, так и в области «контактов», с которыми мы сталкивались в работе. Я начал делиться нашими открытиями и вопросами с моими давними друзьями-монахами. Чаще всего я обращался к преподобной одходила для объяснения этих явлений. зы, изучать наших добровольцев, вставлять в них али рассказывать о своихмволы, представляющие определенные качества нашей личности, а не как автономные ущностям с тем, что рассМаргарет, буддистской священнослужительнице, с которой я познакомился в 1974 году, во время своего первого пребывания в монастыре.

По образованию Маргарет была клиническим психологом. Она стала буддистской монахиней после того, как осознала, что «мне больше не хотелось быть настолько потерянной в мире». Она хотела прочувствовать свое собственное психическое и духовное здоровье до того, как пытаться помочь другим. Но ей понравилась монастырская жизнь, и она осталась в монастыре. Мы с Маргарет нашли общий язык, задумывались об одних и тех же вопросах, и рассматривали состояние людей через призму схожего образования.

До того, как я приступил к изучению ДМТ, я смог провести несколько дней в монастыре. Мое двухлетнее путешествие через правовой лабиринт в поисках разрешения и финансирования проекта ДМТ подходило к концу. Маргарет в тот момент занимала место главного помощника аббата, и ее время было почти полностью распланировано. Но мы нашли время поговорить, и я рассказал ей о последних событиях в моей личной и профессиональной жизни. Разговор перешел к моему интересу к введению ДМТ людям-добровольцам. Поделившись с ней своим убеждением в том, что пинеальная железа может вырабатывать ДМТ в мистические моменты нашей жизни, я начал рассуждать о его возможной роли в смерти и околосмертельных состояниях.

Долговязая и бритоголовая монахиня соединила вместе кончики пальцев. Ее ярко голубые глаза сузились, и она посмотрела на белую стену за моей спиной.

Она тихо сказала: «то, что ты предлагаешь, может сделать лишь один человек из миллиона».