Дмитроглифы (СИ)

Они обнялись, и Дима сунулся головой в камень. Не тут-то было. Изначальный кисель, превратившийся в тесто, теперь загустел до состояния холодного пластилина. Ничего, пролезть можно, если приложить усилия. Дима сжал зубы и начал вдавливаться темечком в неподатливую скалу. Олафсон что-то крикнул, но уши уже погрузились в портал, и Дима ничего не услышал. Зато почувствовал руки Олафсона: тот пытался придать ускорения, толкая его в багажник. Отчаянными рывками, преодолевая сопротивление пластилиновой среды, Дима выпростал голову с другой стороны, конвульсивно подрыгался и понял, что застрял. Ни туда, ни сюда, но хотя бы дышать можно. Его голова торчала в каменном веке, как барельеф Медузы Горгоны, ноги болтались в третьем тысячелетии, а туловище досталось хищному Гростайну, чьи объятия становились всё крепче и крепче. Грудную клетку сдавило, как в тисках.

— Эй! Ру! Ру! Помоги мне! Боюсь, меня сейчас раздавит! Добрые женщины! Гыр-гыр-гыр! Вытащите меня!

К его облегчению пещерные люди не успели отойти далеко, они прибежали на зов и уставились на говорящую голову, высунутую из скалы. В глазах девушек читались здоровое любопытство и удовольствие от просмотра бесплатного шоу. Лицо Ру, который тоже явился на зов, было непроницаемо, как лицо сфинкса. Дима задёргался из последних сил, упёрся ногами во что-то, подставленное добрым Олафсоном, и выпростал наружу плечи. На глазах вскипели злые слёзы:

— Что ж вы за люди такие! Человек мучается, а вы стоите, как зеваки на пожаре! Дикари!

Ру отдал девушкам отрывистый приказ и подошёл к Диме. Лицом к лицу, так близко, что Дима почувствовал запах дыма, солнца и копчёного палтуса — точь-в-точь как в придорожной забегаловке в Иматре. Прошло пять тысяч лет, а палтус свеж и вечен, как голливудский вампир.

— Спаси меня, Ру, что хочешь для тебя сделаю, — жарко зашептал Дима. — Ты такой красивый, Ру. Властный, харизматичный, стильный такой в этих кожаных шортиках… Сил моих нет. Три месяца без секса. Влюбился с первого взгляда, как малолеток… Ты не думай, меня в жизни не только деньги интересуют, я любви хочу. Секса. Как насчёт потрахаться? Вытащи меня, а?

Ру поднял мускулистые руки и взял его за горло. Диму обожгла страшная догадка:

— Только не за шею! Голову нахрен оторвёшь! — И попытался укусить спасителя за палец.

Ру зарычал и полез под мышки Димы.

— Я щекотки боюсь! Отпусти меня, ха-ха-ха! Я потерплю до следующей бури, ты только водички мне приноси…

— Фыр!

Ру ухватил Диму и потащил на себя с усердием трактора, достающего из болота многотонный асфальтоукладчик. Ру пыхтел, сопел, упирался мощной ступнёй в скалу, и Гростайн нехотя выпускал добычу. Дима извивался, помогая себя освобождать, и наслаждался нечаянной радостью. Он тёрся о пластилин, а тот обжимал Димино хозяйство с приятной силой и частотой. Сексуальная штука этот Гростайн: то пальцы потискает, то член. Дима поплыл. Когда его руки выпростались, он со вздохом облегчения обвил могучую шею вождя и прошептал:

— Ещё немного… О, да, да…

Девушки суетились вокруг них, гыркали и мешались под ногами.

— Я скоро, Ру, я уже почти…

С громким чпоком Дима вырвался из каменных объятий и повис на Ру. Завалил его на песок, а сам упал сверху — на кубики пресса, на дельтовидные и косые. Пользуясь доступностью царского тела, ласково лизнул в ключицу:

— Прикинь, чуть-чуть не хватило, так обидно, — и вжался стояком в шортики из оленьего меха. — Подожди-ка, что там у тебя? Это случайно не…

— Фыр-фыр!

— Ага, батон копчёной колбасы! Кого ты лечишь?!

Ру отвесил Диме затрещину, от которой у него зазвенело в ухе, и столкнул с себя. Встал и походкой снежного человека скрылся за ближайшими валунами. Девчонки завизжали и кинулись к Диме обниматься и целоваться, хотя он отворачивался и ругался матом.

Его отвели в посёлок и втолкнули в одно из доисторических жилищ: десяток шестов сложены конусом и обёрнуты оленьими шкурами, внутри дыра в потолке, под ней очаг из булыжников. За очагом — постель из всё тех же оленьих шкур. В лучах света, пробивающихся из дыры в конусе, плясали пылинки. Жужжали комары, пахло вездесущими оленьими шкурами. Дима вздохнул и кинул поверх грязной на вид постели свою новенькую белую оленью шкуру. Животных разделяло пять тысяч лет, но после смерти им довелось соприкоснуться рукавами. Дима рухнул на меховую гору и мгновенно заснул.

========== Часть 2 ==========

Ему снился Ру. Он лежал рядом и шептал в ухо: «Давай, подставляй свою сладкую попочку», а Дима быстро возбуждался, но негодовал на подобную формулировку. Что значит «подставляй»? С какой стати? Если у парня три месяца не было секса, это ещё не повод относиться к нему, как к шлюхе. Подставляй попочку, гадость какая! Ру своей лапищей поймал его член и без разминки принялся дрочить, сильно так, по-настоящему, а Дима возмущённо отобрал его обратно:

— Отцепись от меня, придурок! — и проснулся, обеими руками сжимая утренний стояк.

Привычно хотелось трахаться, в туалет и чашку кофе.

— Гы-ы-ыр, — мурлыкнули из-за очага.