Дмитрий Кантемир

– Да, – ответил Кантемир.

Раис-эфенди повернулся и направился к выходу из господарского шатра.

– А твое? – дрогнувшим голосом спросил Кантемир. Раис-эфенди остановился. Кинул через плечо:

– Твой сын пока еще жив… Пока еще! И он не в Стамбуле, а здесь… В нашем лагере.

Кантемир оперся руками на спинку стула. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.

– Хочешь видеть его? – спросил турок.

– Нет, – ответил Кантемир.

Раис-эфенди молча смотрел на господаря. Сказал твердо:

– Если до рассвета ты не будешь в нашем лагере со всем своим войском, на восходе солнца голова твоего сына будет прислана тебе на подносе. Посмотрим тогда, каково будет у тебя на сердце к началу сражения!

Глаза Кантемира затуманились. Руки сильнее сжали спинку стула.

– Спокойной ночи! – Турок вышел.

Дробный топот копыт нарушил ночную тишину и стих вдали. Кантемир как подкошенный упал на софу.

– Два часа ночи! – услышал он голос караульного. – Спите спокойно, воины!

Голос другого караульного, уже ближе, повторил:

– Два часа ночи…

– …Спите спокойно, воины! – перекатывалось вокруг лагеря эхо.

– Спите спокойно!..

Кантемир протянул руку и погасил свечу.

…Светало. Небо на востоке порозовело. В молдавском лагере пропел петух. В турецком откликнулся другой. Потом снова наступила тишина.

Раис-эфенди оторвал взгляд от горизонта и посмотрел на вершину дуба, росшего неподалеку. Крона его вдруг задрожала, и дерево стало медленно клониться набок. Когда дуб рухнул, черный янычар провел ладонью по срезу, стирая выступивший сок.

Раис-эфенди повернул лицо, бледное от бессонницы, к мальчику.

Мальчик спал, свернувшись в клубок. Непокрытая голова покоилась на коленях. Розовый отсвет зари упал на тонкую шею, прочертив узкую, яркую полосу. За спиной мальчика дремали двое черных янычар. Двое белых янычар стояли возле Раиса-эфенди.

Прозвучал протяжный и чистый зов трубы. Молдавский лагерь пробудился, пришел в движение.

– Солнце взошло! – сказал Раис-эфенди.

Черные янычары очнулись от дремоты и глянули на мальчика. Мальчик поднял голову.

– Вижу, – сказал он и встал.

Раис-эфенди не спеша подошел к нему.

Мальчик смотрел в ту сторону, где находился молдавский лагерь.

– Ты был для меня сыном, – сказал Раис-эфенди. – А я для тебя – отцом. И не моя вина, что ты сейчас должен умереть. Виноват в этом твой отец, который…

Мальчик резко повернулся к Раису-эфенди, пронзил его взглядом, и тот замолчал. Потом перевел глаза на Дуб, лежавший на траве, на пень, еще сочившийся в срезе.

Подошел к пню, опустился на колени. Турки окружили его.

– Помолись своему богу, гяур! – сказал Раис-эфенди.

– Господи! – начал мальчик и тут же замолк.

– Быстрее! – торопил его Раис-эфенди.

Мальчик молчал.

– Ты что, не слышишь?

– Я забыл все молитвы.

– Все?

Янычарам не терпелось. Они уже обнажили ятаганы.

– Одну только молитву я помню, – проговорил мальчик. – Господи! Молю тебя в последний мой час: помоги моему отцу одержать победу!

Янычары вздрогнули, с ненавистью взглянули на мальчика. Один схватил его за волосы, пригнул голову к пню. Другой поднял ятаган…

– Отойдите! – вдруг приказал Раис-эфенди. – Оставьте его! – И повернулся к мальчику. – Встань!

Какое-то время мальчик не шевелился. Потом медленно поднялся на ноги, словно не веря, заглянул в глаза Раиса-эфенди. Но увидел в них не вероломство, а волнение.

– У тебя бесстрашное сердце, мальчик! – сказал Раис-эфенди. – Ты заслужил право на жизнь. Ты будешь настоящим мужчиной. Иди!

– Как…

– Иди и скажи твоему отцу: «Отец, Раис-эфенди не смог пролить невинную кровь. Солнце уже взошло, а голова моя все еще на плечах. Но солнце зайдет. И с заходом солнца падет твоя голова, отец!» Иди и скажи ему это…

Мальчик неуверенно двинулся к молдавскому лагерю. Когда он исчез из виду, из тени шатра вышел Осман-паша.

– Зачем ты это сделал? – спросил он.

– Раис-эфенди знает, что делает! – ответил сановник. И добавил: – Доброта – тоже оружие. В умелых руках она ранит сильнее, чем жестокость!..

8

Солнце, большое и красное, поднималось из утренней дымки. Под его лучами таял туман. Укорачивались тени.

Когда стала видна вершина холма, Кантемир повернулся и посмотрел на Стэнилештскую долину.

Долина, разделяющая два лагеря, была пустой, гладкой. Всю растительность выела саранча. Не видно было ни одного зеленого клочка, ни одного колодца. Только заросли чертополоха.

Пушки уставили черные жерла на долину. Туда же смотрели напряженные лица солдат.

Турки приближались почти беззвучно. Тишина лопалась под ногами, будто стекло. Они были еще довольно далеко, еще с трудом можно было различить ряды – и вдруг дрогнул воздух, долину заполнил клич: «Алла!»

Вслед за янычарами наступали татары Крымского хана. Ожесточенно атакуя, они набросились на правый фланг молдаван. Турецкая конница – на левый фланг русских. Янычары устремились к центру боевых порядков. Первые ядра прорезали утреннюю дымку.

…И грянул бой.