Дмитрий Гулиа

Была культурная область, к которой Гулиа не прикладывал руки: это музыка. (Впрочем, кажется, это не совсем так. Иван Кортуа пишет: «5 декабря 1923 года в Наркомпросе было созвано собрание, на котором был обсужден вопрос об организации и комплектовании абхазского народного хора. Было решено привлечь к участию в нем сведущих в искусстве лиц из числа знатоков народных песен…» На этом же собрании было избрано правление абхазского народного хора, в состав которого вошли Д. Гулиа, С. Басариа и другие.)

Но вот в один прекрасный день ему представился случай по-настоящему посодействовать музыкальному развитию.

В Сухум по болезни приехал Константин Ковач (по происхождению венгр). Он работал на Северном Кавказе, но состояние легких вынуждало его к местожительству на юге. Ковач дирижировал городским духовым оркестром, по давней традиции забавлявшим публику на бульв-аре.

Ковач обратил внимание на одно обстоятельство: в программе оркестра не оказалось абхазской песни. Почему? Никто не мог объяснить этого. И вот дирижер прямехонько отправился в академию, к ее председателю.

— Кто вы? — спросил Гулиа.

— Музыкант.

— Вы сочиняете музыку?

— Пробовал, — скромно ответил Ковач.

Он был худощав, бледен. Мелкие черты лица, узкие глаза. И очень похож на абхазца: нос с горбинкой, волосы черные…

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался отец.

— Я хотел бы познакомиться с абхазскими песнями.

— Тогда поезжайте в деревню.

— А к кому обратиться в городе? Есть здесь знатоки?

Гулиа подумал.

— По-моему, Кондрат Дзидзариа.

Ковач собирался было уйти.

— Скажите, пожалуйста, — остановил его Гулиа, — а могли бы вы поехать в села, в горы? И записать песни?

Ковач ухватился за эту идею.

— Да, я бы записал много песен. Я бы оркестровал их, и наш оркестр играл бы их с удовольствием.

Так родилась идея о командировании Ковача в районы Абхазии на средства Академии языка и литературы. Ковач оказался способным человеком и сторицей возместил расходы, понесенные академией.

После войны, когда не было уже в живых Ковача, Гулиа писал абхазскому правительству: «К- В. Ковач был душою музыкальной школы и музыкального училища… Я считаю, что было бы вполне справедливо, если бы музыкальная школа в Сухуми была названа его именем».

Теплый сентябрьский день 1939 года.

В постели лежит изможденный болезнью человек. Возле него хлопочет жена. В стороне стоит сын.

У больного потрескались губы от непрерывного жара. Его одолевает кашель, от которого он с трудом приходит в себя. Откашлявшись, больной падает на подушку и думает. В эти короткие минуты с лица его исчезает страдальческое выражение. Взгляд устремляется вперед, разглаживаются морщинки на лбу. И перед ним, словно в тумане, проплывают страницы еще не написанного музыкального сочинения. Ему уже чудятся звуки апхерцы, ведущей сольную партию в многоголосом звучании оркестра… Голова наполняется музыкальными звуками, а перед глазами чудесные картины абхазской осени: зеленой, солнечной, обильной плодами. Знакомые лица призрачной толпы окружают постель…

Больной пытается проанализировать свою недолгую жизнь (сорок лет исполняется 24 декабря). И она представляется крохотной.

Оживают в памяти годы детства: Севастополь, где он родился в семье музыканта… Учеба в гимназии и музыкальной школе… Лишения…

Мальчик проявляет незаурядные способности в музыке. Но трудно даже мечтать о консерватории. Он работает пианистом. Заработок скуден. Но это все-таки любимое искусство, и оно дает нечто большее, чем просто хлеб насущный, — наслаждение.

Юность омрачается первой мировой войной, а затем— война гражданская… В 1921 году он демобилизуется из рядов Красной Армии, в которой прослужил два года.

В 1925 году он переезжает в Сухум. И с первых же дней привлекают его мелодии абхазских песен. Они напоминают адыгейские и кабардинские, слышанные на Северном Кавказе. Он пытается поглубже вникнуть в народную песню, уловить самую ее сущность — мелодию. Какие только песни он не прослушал за короткий срок! Героические, свадебные, похоронные, шуточные, любовные… Он знакомится с народными инструментами: апхерцби, напоминающей скрипку, ахымаа, похожей на гусли, аюмаа — нечто вроде крошечной арфы, ачомгуром, абхазскими ударными инструментами и славной доисторической камышовой свирелью — ачарпаном.

Его тянет к песням и нотной бумаге. По вечерам он записывает абхазские мелодии.

В 1926 году проходит конкурс на лучшую запись абхазской народной песни. В этом соревновании ему, Константину Владимирову Ковачу, присуждается первая премия. А спустя год на выставке народного творчества в Москве, посвященной десятилетию Октября, Ковач получает Почетный отзыв Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета, как первый собиратель абхазских народных песен.