Дмитрий Донской

— Это еще зачем?! — ахнула, прижав руки к груди, Мария Дмитриевна.

— Посмотрим, — пробормотал князь. Евдокия бросилась за ним следом.

— Митя, думаешь, беда какая?! — глаза княгини смотрели с отчаяньем. Муж улыбнулся, чуть оглянувшись, ласково провел рукой по ее щеке:

— Слышала же, что Владимир доволен. — Видя, что жену просто так не успокоить, пообещал: — Сразу пришлю сказать, что там такое.

Прижав его руку к своей щеке, Евдокия попросила:

— Ты уж пришли, пожалуйста.

Дмитрий с Миколой Вельяминовым заторопились на двор к Владимиру Андреевичу. Там стоял какой-то возок, вокруг множество охраны, сам серпуховской князь расхаживал перед закрытым возком, действительно довольно улыбаясь. Завидев великого князя с боярином, шагнул навстречу:

— У меня для тебя подарок! Ой какой! Смотри, — он откинул завесь возка. Глянув внутрь, Дмитрий Иванович просто оторопел. Следом за ним замер и Микола Вельяминов, потому как там сидел связанный по рукам и ногам… Иван Васильевич Вельяминов!

— Откуда?! — обомлел Дмитрий Иванович.

— Э, Дмитрий, я его почти год к себе выманивал… — В ответ на эти слова раздалось почти рычание связанного Ивана Вельяминова. — Куда его девать-то?

— В узилище, куда же еще. Только людей понадежней поставить, чтоб не подкупил и не сбежал.

— Сделаю, — кивнул Владимир, все так же смеясь.

Дмитрий, понимая, что в тереме у младшего Вельяминова уже от страха зашлись, подозвал к себе одного из слуг, велел спешно бежать к княгине, сказать, что Владимир Андреевич просто подарок необычный привез, остальное, мол, дома доскажет.

Конечно, ни княгиня, ни ее сестра не вытерпели, все же прибежали.

Слушая рассказ Владимира о том, как он год дурил голову сначала Никите, а потом через него Вельяминову, пока не добился, чтобы тот сам в Серпухов явился, великий князь усмехнулся:

— А что ты им врал?

— Как что?! — хохотал Владимир. — Чем Ивана Вельяминова сманить можно было? Только обещанием отправить тебя к праотцам, а его самого на Москве хозяином поставить!..

Наблюдая, как вытягивается лицо брата, серпуховской князь замолчал, потом переспросил:

— Мить, ты чего? А как его иначе выманишь? Зато Мамай ждет от него сообщение, и пока не получит, с места на Русь не тронется.

— Какое сообщение? — сразу забыл о неприятных словах Дмитрий.

— Что тебя уже потравили. Пусть ждет до конца августа, потом ему идти поздно будет, а мы до следующего года можем войска собирать. Хорошо я его обманул?

— Ну… — покачал головой князь, — ну ты и!.. Мне-то почему ничего не сказал?

— Митя, а ты смог бы спокойно с ним разговаривать? Только все испортил бы. Мне и то тяжко было, боялся спугнуть. Что ты с ним делать станешь?

— Казню! — жестко ответил Дмитрий.

— Так, может, его прямо сейчас в узилище задушить? Или поговорить хочешь?

Великий князь встал и взволнованно прошелся по палате, в которой сидели. Его лицо подергивалось.

— Нет, я его прилюдно казню, чтоб все знали, за что. За то, что свою землю предал и великого князя отравить пытался!

Душное утро обещало еще более душный день. Который год лето стояло жаркое, даже в августе что ни день, то пекло. На дворе расставлены открытые сундуки, развешаны шубы, шапки, зимняя одежда. Жаркий летний день — самое время сушить все сложенное по сундукам. Евдокия Дмитриевна ходила между одеждой, оглядывая и перебирая разложенное. Но мысли княгини были далеко от виденного. То и дело она возвращалась ко вчерашнему происшествию.

Дмитрий больше ничего рассказывать не стал, только сообщил, что Владимир выманил Ивана Вельяминова обманом и что собирается теперь казнить бывшего боярина за измену и дружбу с Мамаем. Она и спрашивать не стала, без того видно, что переживает великий князь. Пока не было Ивана Вельяминова рядом, готов был разорвать его, если б увидел, а вот привезли такого жалкого, и теперь трудно убить. Конечно, одно дело сокрушить человека в бою или даже просто в сильной злости, а вот так…

Вчера к ней прибежала боярыня Мария — мать опального Ивана Васильевича, плакала, прижимая руки к полной груди, просила Евдокию и великого князя не клясть остальных детей за этого непутевого. Евдокия руками замахала:

— Да что ты, боярыня, никто ни на Миколу, ни на Полиевкта худого и не думал! Сама знаешь, Микола у князя первый друг. И Тимофея Васильевича Дмитрий тоже уважает…

Та разрыдалась:

— Ой, не приведи тебе господи, княгинюшка, вот так маяться, как я маюсь! Он все ж дите, хоть и худое, но свое!

— Ты с ним повидаться, что ли, желаешь, Мария Ивановна?

— А можно?! — заблестели надеждой глаза матери. И не думала, что просить получится, хотела только, чтоб Миколушке худого не было.

— Я попробую попросить Дмитрия Ивановича, может, разрешит? Я к тебе тогда вон Стешку пришлю, сообщит.

Вечером она действительно попыталась поговорить с мужем. Дмитрий сначала поморщился:

— Дуня, к тебе теперь все Вельяминовы с просьбами ходить станут.

— А кто все, Митя? Микола всегда рядом с тобой, Тимофей Васильевич тоже, а ко мне кроме матери кто прийти может? Митя, ты не сердись, но дозволь матери попрощаться с сыном. Какой бы он ни был, она его родила. Разреши?