Дмитрий Донской. Искупление

Мамай вышел из шатра в сопровождении Темир-мурзы, главного бакаула и походного кама. Место было достаточно возвышенное, но обозреть сотни тысяч воинов было невозможно. Они медленно двигались сотнями, тысячами, тьмами, подпираемые от Дона всё новыми и новыми силами, а за теми силами двигались табуны коней, овец, коров, двигались сотни тысяч походных ставок, запряжённых быками. Земля дрожала от топота ног, луговина тотчас чернела и пахла развороченной землёй, смешанной с запахами навоза, конского и людского пота. Воздух на десятки вёрст был наполнен лязгом железа, ржаньем коней, криком и взвизгиванием людей, и всё это сливалось в сплошной мощный гул. Казалось, это множество уже одетых в железо, в кожу, увешанных оружием людей не знает над собою власти и готово вершить всё, что захочется ему, куда поведёт его стихия устрашающей громады сил, но это было не так. Стоило какому-нибудь соннику или тысячнику привстать в стременах, крикнуть или махнуть нагайкой, как целый косяк конных или пеших, будто косяк рыб на мелководье, в едином порыве делал поворот и шёл туда, куда велели. Мамай что-то буркнул Темир-мурзе, и гора-человек повалился вниз, едва успевая переставлять короткие толстые ноги, чтобы не упасть на склоне. От подошвы склона двинулись (навстречу сразу три углана, три верных пса Мамая, и у каждого на золотой цепи горело по крупному полумесяцу, выложенному алмазами. Темир-мурза не удостоил их своим приближением, заметил, что те глядят на него, и отдал приказ: выдвинуть вперёд обоз Мамая — ту его часть, где было сорок возов золота, серебра и драгоценностей, забитых в мешки, завязанных, укрытых шкурами и охраняемых каждый круглосуточно пятью кашиками, получающими за то по три чаши кумыса ежедень. Угланы кинулись было исполнять приказ, но Темир-мурза вновь их окликнул и велел выделить из войска всех наёмников и провести их здесь, мимо ставки Мамая, и дальше мимо возов с добром, которое будет после успешной битвы принадлежать только им, наёмникам, не считая военной добычи. И менее чем через час из необозримого моря коней и людей, моря шлемов, копий, щитов выделились потоки наёмников. Мимо холма прошли половцы, бессермены, ясы, буртасы, фрязи, армены, черкесы... Прошла грозная генуезская пехота, в которой немного было людей италийской земли, её ряды составляли пираты, потерявшие свои корабли, причерноморские разбойники, отребье всех сущих в округе народов степи, Причерноморья, Кавказа, Ирана и многих иных земель... Они прошли пеше и прогарцевали в сёдлах сначала мимо Мамая со всем его воинским начальственным гнездом, потом — мимо вожделенного обоза с богатствами, до которых и всего-то было — рукой подать, но по условию бесовской игры прежде надо было разбить русские полки. До последнего дня ходили по всем тьмам слухи, что-де битвы не будет, будет только длинный, утомительный сначала поход, потом — бегство московского князя, потом полугодовой грабёж русской земли и отдых. Следующая весна станет весной нового похода, похода на заход солнца, в богатейшие, ещё не тронутые мечом земли... Наёмники шли мимо арб с богатствами, и никто из десятков и десятков тысяч не смог удержать рёв восторга, когда видел, как на первой арбе два кашика а чине сотников вытряхивали из мешков на ковры, расстеленные по земле, серебро, золото, драгоценные каменья. С блеском и цоканьем летели драгоценные чаши, оклады икон, серебряные стремена, золотые потоки серёг, ожерелий, награбленных в разных землях подлунного мира, обагрённых кровью, орошённых слезами, овеянных смертью тысяч и тысяч людей... Из-за арбы порой выбегали кашики, подгребали ногами то, что осыпалось с ковров на землю, и вновь отскакивали за арбу, дабы не заслонять зрелище несметных богатств.

На других арбах кашики-охранники стояли, опершись на копья, и тоже смотрели туда, на первую арбу. Им кричали из проходивших мимо полков, чтобы и они развязали мешки, но не было такого приказа от Мамая, и они стояли недвижно, как каменные истуканы стародавних времён. Смотрели мрачно и мрачно провожали взглядами наёмников, коим достанется всё это богатство. Достанется ли?..

Солнце уже было низко, когда в ставку Мамая поступили два противоречивых известия.

Ещё накануне была послана стремительная сотня к Ягайле с требованием приблизиться к русским и ударить им в тыл сразу после того, как в бой пойдёт великая армия. Дело Ягайлы просто: следить, ждать и ударить в тыл русским, когда они все будут скованы мощным напором ордынских полков на протяжении нескольких вёрст по берегу Дона. При выходе татарской конницы на левый берег Ягайло должен ввязаться в рубку с русскими. Таков был строгай приказ — грозное повеление властелина Золотой Орды... Часть той сотни должна вернуться с дороги, разведав, стоят ли полки Дмитрия на правом берегу. И вот первые сведения: русские стоят лагерем на левом берегу Дона!

Второе известие полностью разошлась с первым.