Дмитрий Донской

Итак, новый кашинский князь Михаил Васильевич решил ликвидировать Клобуков монастырь, снести его постройки, а главный храм во избежание обвинений в святотатстве перенести внутрь городских стен. Вероятно, это было сделано в интересах укрепления обороны города. В тревожной обстановке зимы 1368/69 года Михаил Васильевич готовил город к возможному нападению Михаила Тверского или Ольгерда. Известно, что в случае приближения врага все постройки на посаде немедленно уничтожались. Иначе враг мог использовать их в качестве материала для «примета» во время штурма крепости. Вынесенный далеко за городскую черту и отделенный от города оврагом, Клобуков монастырь мог послужить удобной базой для осаждавших Кашин войск.

С военной точки зрения распоряжение князя было правильным и своевременным. Однако православный народ всегда возмущался запустением мест, где прежде стояли храмы или иные святыни. Столь же неприкосновенным считались и кладбища. Сто лет спустя Иван III подвергнется тяжким обвинениям со стороны духовенства за снос нескольких церквей вблизи Кремля в интересах пожарной безопасности. Останки погребенных на кладбищах при этих церквах будут торжественно перезахоронены на другом московском кладбище.

Несмотря на все предосторожности, недруги кашинского князя обвинили его в святотатстве. Это обвинение едва ли не первым выдвинул тверской владыка Василий — заклятый враг кашинского дома.

Кашинский князь подвергся всеобщему осуждению. Для задумавших избавиться от него с помощью яда это было самое подходящее время. Вычислить истинного виновника в длинном списке недругов было затруднительно. Да и мстить за него было практически некому.

На этом фоне вполне предсказуемой выглядит тяжелая болезнь, подкосившая весной 1369 года кашинского князя Михаила и его княгиню Василису — дочь московского князя Семена Гордого. Это не была чума, которая посетила Кашин в 1365 году (43, 78). «Черную смерть» узнавали сразу по характерным симптомам — черным бубонам, пятнам на теле, горячечному бреду. Здесь же имела место, по свидетельству одной летописи, «болезнь велия незнаема и тяжка зело» (42, 12). В это время в Кашине (как и по всей Руси) не наблюдалось никакой эпидемии. Скорее всего, это странное тяжелое заболевание обоих супругов — отравление, вызванное ядом, который им подали в пище или питье.

Князь Михаил Кашинский не верил в то, что случившееся с ним и его супругой — проявление Божьего гнева за упраздненный монастырь. Он догадывался, кто хотел отправить его в мир иной. Однако желая успокоить разгневанного епископа и возбужденное им «общественное мнение», Михаил распорядился поставить на месте обители маленькую церковь в честь Святой Троицы. По сути, это было равносильно признанию вины. Но признание это было не искренним, а вынужденным. Поэтому некоторое время спустя, когда страсти улеглись, князь приказал без лишнего шума разобрать и эту постройку. А уже на другой год он отправился в Москву к митрополиту Алексею с новой жалобой на несправедливости, чинимые тверским владыкой Василием.

Ответный ход

Поход Ольгерда на Москву в ноябре 1368 года показал всем участникам конфликта сильные и слабые стороны их стратегии. Определилась расстановка фигур на политической «шахматной доске». Но партия была далека от завершения. Следующий, 1369 год прошел в размышлении и накоплении сил. Впрочем, у каждого соперника помимо этого противостояния были и другие заботы.

«В лето 6877 немцы приида взяли у Литвы городок Ковен да поставили камен. Приида Олгерд опять отънял его у них» (43, 91). Чуть ниже еще одна литовская весть: «Тое же зимы (1369/70) Олгерд ходил на немцы и бысть межи их тамо сеча…» (43, 91). Не исключено, что в двух известиях как бы заикающегося Рогожского летописца речь идет об одном и том же походе Ольгерда на немцев. Но как бы там ни было, очевидно, что на Руси внимательно следили за передвижениями великого князя Литовского.

Невнятность летописца заставляет обратиться за разъяснениями к историкам. «Оба московских похода (Ольгерда. — Н. Б.) совершались в условиях разраставшейся войны с крестоносцами. В апреле — мае 1369 г. Винрих Книпроде (великий комтур Тевтонского ордена. — Н. Б.), разрушив отстроенный Новый Каунас, на том же месте вновь возвел Готтесвердер. В августе-сентябре литовцы осадили и взяли Готтесвердер, усилили его собственным предзамковым укреплением и восстановили Новый Каунас. В ноябре главный маршал Ордена Хенинг Шиндекопф разрушил все три литовские крепости. Повторилась трагедия 1362 г.: поспешивший на подмогу Кейстут пытался спасти замки, но не смог им помочь. Утвердиться в окрестностях Каунаса литовцам не удалось. В начале 1370 г. маршал Ливонии Андреас Штенберг разорил Упите, а комтур Кулдиги — землю Мядининкай» (140, 141).

Словно завороженная этим круговоротом литовских отступлений и наступлений, Русь постепенно втягивалась в военные действия на западе.

Известная пословица гласит: «Береженого Бог бережет». Следуя пословице, князь Михаил Тверской, надеясь на помощь Ольгерда, не забывал и о собственной крепости.