Дмитрий Донской

В этом сражении пал князь Семен Дмитриевич Стародубский. Кому служил этот воевода и за что сложил голову? Как оказался он на пути Ольгерда? Неизвестно. Однако тот факт, что имя князя было вписано в синодик московского Успенского собора среди воевод, павших в боях за Москву, позволяет увидеть в нем одного из героев московской истории (112, 27).

Битва на Тростне

Ольгерд дошел до устья реки Протвы. Здесь он повернул на север и пошел по Протве до Оболенска (317, 117). Городок Оболенск (располагавшийся неподалеку от современного Обнинска) был взят с ходу, а его защитник князь Константин Юрьевич Оболенский пал под мечами литовцев.

Далее Ольгерд продолжал идти вверх по Протве на север, в сторону Москвы-реки. В районе современного Можайска две реки сближались на расстояние около 10 километров. Там, вероятно, ожидали Ольгерда полки его союзников — смоленского и тверского князей.

(Примечательно, что набег Ольгерда не затронул владений князя-отрока Владимира Серпуховского. Возможно, литовский князь хотел таким образом посеять недоверие между братьями и привлечь Владимира на свою сторону.)

Между тем Дмитрий Московский, конечно, отслеживал и обдумывал продвижение литовцев по своим владениям. Приход Ольгерда к Можайску можно было понимать двояко: либо отсюда завоеватель по большой смоленской дороге уйдет восвояси, либо по той же дороге направится прямо к Москве. На случай второго варианта развития событий Дмитрий решил преградить Ольгерду дорогу именно там, где он должен был обязательно появиться, — на узком пространстве между истоком Нары (Нарские пруды) и Москвой-рекой. Туда, в район современной Кубинки, был спешно отправлен кое-как собранный московский сторожевой полк — новая жертва этой кровопролитной войны…

Речка Тростна (Тростенка), на берегах которой Ольгерд разбил московский сторожевой полк, известна средневековым источникам (8, 385). Ее и сегодня можно отыскать на хорошей карте Подмосковья. Она впадает в Нарские пруды, из которых берет свое начало река Нара. Ближайший крупный населенный пункт — современная Кубинка — находится примерно в пяти километрах севернее.

Сомнения некоторых исследователей в этой локализации места Тростенской битвы основаны главным образом на презумпции внезапности похода Ольгерда к Москве (313, 253). Однако эта внезапность исчезла с первых его шагов по Московской земле. Скорые гонцы могли за один день донести весть о вторжении литовцев от Оки до Москвы. Дмитрий следил за продвижением врага, но не спешил высылать войска навстречу Ольгерду до тех пор, пока его планы не прояснятся окончательно. Возможно, в этой медлительности таилась ошибка московского князя.

Разгром московского полка в битве на Тростне 21 ноября 1368 года потряс москвичей. И дело было не только в том, что Москва не привыкла терпеть поражения. Тут угадывался и некий мистический знак. В этот день церковь отмечала один из двунадесятых праздников — Введение Богородицы во храм. Такого рода совпадения привлекали всеобщее внимание, становились темой для размышлений. Вывод напрашивался сам собой: Богородица отвернулась от дома Калиты, а Всевышний наказал москвичей за клятвопреступление — вероломный захват Михаила Тверского в Москве.

Враг у ворот

Победа на Тростне придала Ольгерду уверенности. Узнав от пленных, что князь Дмитрий Иванович находится в Москве и не располагает большими силами, он двинулся к столице. Ломая хрупкий наст, тяжелые литовские кони устремились к Москве. И уже никто не мог встать на пути завоевателя… В столице в это время, кроме Дмитрия, находились князь Владимир Серпуховской и митрополит Алексей. Взяв Москву в ноябре 1368 года, Ольгерд уничтожил бы весь московский княжеский дом в придачу с «московским» митрополитом. Но, очевидно, он отнюдь не ставил перед собой такую задачу.

Ольгерд защищал законные права своего шурина Михаила Тверского от московского произвола. На первый взгляд его миссия выглядела справедливой и благородной. Но из-под маски справедливости глумливо ухмылялся политический расчет. Ольгерда мало интересовал вопрос о том, кто из соперников займет великое княжение Владимирское. Ему нужна была сильная и независимая от Москвы Тверь. Но равным образом ему нужна была и сильная и независимая от Твери Москва. Иначе говоря, он был заинтересован в сохранении в Северо-Восточной Руси двух соперничающих княжеских коалиций. Того же желала и Орда. Отсюда и странное на первый взгляд равнодушие, с которым Мамай наблюдал за опустошением литовцами своего «русского улуса». Падение Москвы нарушило бы сложившийся в регионе баланс сил и повлекло непредсказуемые последствия. Опытный политик, Ольгерд умел просчитывать ситуацию и во всем находить собственный интерес…