Дмитрий Донской

Аргументы сторонников единой Русской митрополии (митрополит Киприан, Сергий Радонежский и его окружение) в изложении современных историков выглядят следующим образом. «Возникшая опасность церковно-административного разделения Руси в исторической перспективе могла привести к национальному обособлению не подвластных Москве русских земель. Стремление великокняжеского двора создать Московское государство с отдельной Московской митрополией вело фактически к утрате религиозного, политического и культурного влияния Москвы на русское население земель, захваченных Литвой и Польшей, что грозило опасными геополитическими последствиями в будущем» (258, 54).

Какую позицию занимал в этом споре князь Дмитрий Иванович? Судя по всему, он менял свои взгляды в соответствии с изменявшейся политической конъюнктурой и расстановкой сил придворных партий. Но и по сути своей его позиция в этом вопросе отличалась двойственностью. Как практический политик, занятый решением текущих проблем, он предпочел бы иметь под рукой всецело преданного ему московского митрополита. Но как политик, обладавший стратегическим мышлением, он понимал обоснованность взглядов Сергия Радонежского и его школы. Идея единого русско-литовского государства со столицей в Москве — над воплощением которой работали потом несколько поколений российских правителей — кружила ему голову, манила своей смелостью. Долго не желая признать права митрополита Киприана, он между тем позаимствовал у него многозначительную титулатуру. Киприан носил титул «митрополит всея Руси», и Дмитрий стал писать на своих печатях «великий князь всея Руси» (305, 149). Такое заимствование митрополит мог только приветствовать. Исследователи отмечают, что прославление Дмитрия как «русского царя» встречается «в писаниях и документах, связанных так или иначе с Киприаном» (327, 57).

Византийский интеллектуал и мистик, Киприан на Руси выступал как писатель и переводчик. Его перу принадлежат вторая редакция Жития митрополита Петра и публицистические послания Сергию Радонежскому и Феодору Симоновскому. Под его надзором — а может быть, и при его прямом участии — велась общерусская летопись. Он написал ряд посланий по церковно-правовым вопросам. Всё это делает Киприана своего рода «культурным героем» эпохи.

Однако увлекаясь обаянием его даровитой личности, исследователи (в первую очередь — филологи, литературоведы) порой теряют историческую объективность и начинают рассматривать людей и события тех лет исходя из политических и карьерных интересов Киприана. Так возникают карикатуры на лиц, не менее достойных уважения, чем сам Киприан. Вот яркий пример такого рода субъективизма.

«12 февраля 1378 года умирает митрополит Московский Алексий, и казалось бы, митрополитом должен был стать именно Киприан. Но здесь Димитрий, не желавший принимать митрополита литвина, в полной мере проявил своеволие и недальновидность, серьезно скомпрометировав и церковную иерархию, в дела которой он грубо вмешался (шесть веков спустя Русская Церковь канонизирует князя Димитрия Донского и тем самым внесет соблазн в ум и чувства верующих). Избранником и любимцем Димитрия стал некто Митяй (в иночестве Михаил), одна из темных, авантюристических и одиозных фигур в истории Русской Церкви» (322, 495).

Историю взлета и падения Митяя, смысл которой мы до конца не понимаем, но которая, безусловно, была ярким, хотя и неудавшимся проектом, — исследователь безапелляционно характеризует как «недостойную, более того, скандальную авантюру» (322, 505).

Вернувшись в Литву, Киприан написал отчет о поездке в Северо-Восточную Русь, где убеждал патриарха в решимости москвичей иметь собственную митрополию и необходимости сохранять с ними добрые отношения во избежание полного разрыва этой Великорусской митрополии с Константинополем.

В Литве Киприан хмуро отозвался о Москве и митрополите Алексее, выставив себя перед местными князьями литовским патриотом, сторонником самостоятельной Литовской православной митрополии. Восхищенные его красноречием, они написали послание патриарху, в котором просили поставить на вакантную тогда литовскую (киевскую) кафедру не кого иного, как самого Киприана.

Подготовив таким образом патриарха Филофея к определенному «организационному выводу», Киприан отбыл из Литвы в Византию. Его расчет оказался совершенно правильным. 2 декабря 1375 года Киприан был поставлен «в митрополита киевского, русского и литовского», с тем условием, что после кончины Алексея он примет под свою власть и все епархии Великороссии…

Зимнее путешествие из Константинополя в Киев представляло много затруднений. Новопоставленному митрополиту спешить было особенно не за чем, и он отправился в путь морским путем весной 1376 года. 9 июня Киприан прибыл в Киев и совершил свою первую литургию в Софийском соборе уже в качестве митрополита. Погрузившись в дела давно осиротевшей Литовской митрополии, он ни на миг не забывал о своей главной цели — Москве…