Длинный путь, трудный путь

— Даже если это убьет вас и ваших погонщиков? — спросил он, уже зная ответ.

— Да. Нас всего тринадцать. Но кто знает, сколько людей погибнет, если вы доставите обоз к своей границе!

Оверстрит с силой потер лицо. Если бы только был способ… Что-то, что могло бы удержать янки, заставить их избежать боя за этот обоз…

Он огляделся, и глаза его остановились на девушке, Линде Шафтер. Странно, что в такой момент он мог думать только о ее красоте, о той теплой волне возбуждения, захлестывающей его при малейшем ее прикосновении. И тут лейтенанта осенила идея. Единственная вещь, которая может удержать войска Союза. В других обстоятельствах это была бы трусливая мысль, достойная презрения. Но сейчас идет война. Идет борьба, в которой один выиграет, а другой проиграет — борьба за десять фургонов, доверху наполненных оружием и боеприпасами, стоивших сейчас больше, чем десять фургонов золота.

— Прошу прощения, мисс Шафтер, — медленно сказал Оверстрит, — но мне придется попросить вас отправиться с нами. Вам лучше пойти собрать свои вещи.

Девушка ахнула. Старый Уолтон Шафтер сорвался со своего места, словно раненый медведь.

— Она моя дочь, Оверстрит! Я не дам тебе этого сделать!

— Боюсь, у вас нет выбора, сэр. — Голос лейтенант был полон сожаления. — Как и у меня. Если бы выбор был, я бы и не подумал брать ее с собой.

Офицер Пэйс выругался.

— Вы собираетесь купить себе защиту ценой жизни женщины, Оверстрит?

Лейтенант покачал головой.

— Не мою защиту, офицер. Защиту обоза. Теперь любой отряд янки, которому удастся догнать нас, будет предельно осторожен и вряд ли решится стрелять в фургоны.

Оверстрит чувствовал на себе гнев старого разведчика, словно обжигающий жар августовского западного ветра. Он обернулся, чтобы убедиться, что его люди, включая Хатчета, уже оседлали лошадей. Погонщики Союза тоже заняли свои места на фургонах. Сэмми Мак-Гаффина осторожно уложили на стопку одеял в продуктовом фургоне. Оверстрит указал на первый фургон.

— Забирайтесь, офицер.

Через мгновение из дома вышла девушка, держа под мышкой дорожную сумку. Старый Уолтон Шафтер обнял ее здоровой рукой.

— Знаю, нет смысла умолять тебя оставить ее здесь, лейтенант. Поэтому я просто предупреждаю тебя. Если хоть один волос упадет с ее головы, во всем Техасе ты не найдешь места, чтобы спрятаться. Куда бы ты ни пошел, я выслежу тебя. Помни об этом, Оверстрит. А я уж точно не забуду!

Глаза старика показались лейтенанту дулами двуствольного ружья. По коже пробежал озноб.

— Ей никто не причинит вреда, мистер Шафтер — никто, кроме янки. Обещаю вам. Как только мы покинем опасную территорию, я отправлю вашу дочь обратно в сопровождении офицера Пэйса и его людей.

Помогая девушке подняться в фургон, где лежал Сэмми, и сесть рядом с погонщиком, мужчиной средних лет, Оверстрит почувствовал новую волну трепета, когда коснулся ее кожи. Но пронзительный гневный взгляд Линды ударил его словно хлыстом, когда она на мгновение подняла на лейтенанта горящие глаза.

Он вскочил в седло, поднял руку над головой и крикнул:

— Впере-е-е-ед!

6. Трус

Мулы натянули постромки, и одно за другим колеса груженых фургонов начали вращаться. Сопровождаемый звоном цепей и щелканьем кнутов, обоз медленно проехал через ворота. За воротами фургоны повернули направо, и дышла их устремились на юг в сторону Техаса.

Тем временем Оверстрит согнал всех оставшихся солдат-северян и гражданских в небольшой сарай и поставил Васкеса охранять их.

— Оставайся здесь три часа, — сказал он темнокожему солдату. — К этому времени мы должны уйти достаточно далеко, чтобы они не смогли навредить нам, имея возможность передвигаться только пешком.

Затем лейтенант повернулся и пошел вслед за висевшей в воздухе тонкой пылью, поднятой обозом. Лучи солнца только начали пробиваться сквозь дымку над горами, и вершины отбрасывали на долину длинные зазубренные тени, далеко убегающие по изборожденной трещинами земле. В холодном утреннем воздухе стоял пар, поднимавшийся от тяжело идущих мулов и раздувающих ноздри лошадей.

Оверстрит скорее почувствовал, чем увидел лошадь Уиллера рядом с собой.

— Что ж, сэр, — сказал капрал, — кажется мы на пути… в ад или в форт Блисс, смотря что встретится нам первым.

С того времени, когда свет утренней зари веером залил бесконечную, изрезанную даль, Оверстрит то и дело оборачивался в седле, с тревогой всматриваясь через плечо в поисках столба пыли, всадника или пешего человека. Каждый раз, когда его взгляд возвращался к мерно движущимся фургонам, легкая улыбка трогала его губы. Но вскоре беспокойство снова овладевало им, и он снова вынужден был оборачиваться.

Незадолго до полудня их нагнал Васкес, благоразумно пустивший свою лошадь сберегающей силы рысью.

— Были какие-нибудь проблемы? — осведомился лейтенант.

Васкес улыбнулся, показав широкий ряд сверкающих зубов под коротко остриженными черными усами.