Диверсия высочайшего уровня

Но в тот проклятый год донецкие правильно сообразили, что конкуренты, пользуясь моментом, попробуют переделить собственность в свою пользу и отожмут у них лакомые куски, в том числе и в Запорожье, в Одессе. Потому они пошли на прямой сепаратизм, хотя и представить себе не могли, во что это все выльется.

В Донецке поняли, что дело дрянь, и уже договорились о сдаче города под гарантии. Выполнили бы их украинские верхи или нет, это еще большой вопрос, но соглашение такое было достигнуто.

Однако бросок полковника Стрелкова и его людей на Донецк спутал все карты и сорвал эту договоренность. Гольдберг достоверно знал, что за полковником стояли вполне конкретные люди в России. Именно они не только дали ему информацию, но и договорились кое с кем, купили дорогу.

Это и была третья сила. Те, кому нужен был и уголь, и горно-обогатительные комбинаты, и металлургия. Но они не видели в схеме ни донецких, ни днепропетровских. Что самое страшное, судя по последним событиям, на их сторону склонялся президент. Нет, вовсе не России, а Украины. У него никогда доли в этом не было, а тут могут уважить, выкатить.

Возникает простой вопрос: что будем делать?

Сам Гольдберг отчетливо видел впереди мрачный тупик. Надо договариваться. Пока есть с кем и о чем. Уже понятно, что в рамках Украины сделать это не удастся. Слишком много крови. Вопрос о том, кому принадлежит Крым, не стоит. Разумеется, России. Там нет ни ГОКов, ни угля, ни металлургии.

Вопрос в том, как договариваться по этому имущественному комплексу. В принципе можно и в рамках Новороссии. Лишь бы все составные части этого комплекса находились на единой территории, работали и давали деньги. Потом можно будет и отжать то, что сейчас не принадлежит потенциальным союзникам.

Надо помнить, как решает проблемы Путин. Ему ничего не стоит поставить на высший пост бывшего врага. Главное, чтобы он реально контролировал ситуацию. Так он сделал в Чечне.

Донецкие вряд ли сейчас в фаворе в Кремле. Они не решили ситуацию и не могут разрулить ее уже год. В результате Россия несет огромные убытки. Теперь пришло время им сделать предложение. Новороссия – дальше выборы. На них придется выставить того человека, на которого укажет Москва. Иначе нельзя, и Рабинович тоже это понимает. В обмен на прекращение войны и сохранение позиций в Днепропетровске. Оттуда потом и начнется наступление на Донецк.

А Киев можно и в сторону отставить. В конце концов, там одно ворье. Нормальные люди, попав туда, быстро перестают быть таковыми. В Киеве нет никакого реального производства, они только деньги сосут.

Главное, не допустить создания настоящих ДНР и ЛНР. Вот тогда будет очень плохо.

– Снижаемся, пристегните ремни…

Ну вот, считай, и прилетели.

«Як-42» затормозил около бизнес-терминала, сверкающего стеклянными панелями в лучах закатного солнца. Тотчас же в его сторону направились несколько дорогих лимузинов и внедорожников, а также инкассаторская машина.

Все шло как обычно. Машины были совсем рядом, и тут все поменялось в один миг, резко и страшно.

Один из внедорожников резко ускорился и затормозил перед носом «Як-42», разбрасывая шипованной резиной брызги талого снега. Остальные машины окружили чартер со всех сторон. Из них горохом посыпались спецназовцы. Люди в черном были везде. Они рвались в салон, лазерными лучами щупали тело самолета, слепили глаза.

В самолете залязгали автоматные затворы. Днепропетровские боевики готовились к драке. Они не были запуганы, никогда не встречали серьезного сопротивления, всегда доводили дело до конца. Если перед ними закрывали дверь, то они заходили в окно или ломали стену. Они привыкли работать на одного хозяина и просто не понимали, что здесь всем правит другой. Стоит им только выстрелить, и никто живым не уйдет.

Гольдберг поминал матерей и отцов и на русском, и на иврите, жал на кнопки своего мобильного, пока не понял, что связь блокирована. Потом он достал спутниковый телефон. Тот должен был работать, но оказался заблокированным. Гольдберг не злым и тихим словом помянул того урода, который ему его продал, уверяя, что этот аппарат никак невозможно ни прослушать, ни заглушить. Он с размаху бросил на пол телефон, стоивший ему трешку баксов, и безумными глазами наблюдал, как от него отлетела крышка, и он покатился под кресло.

Ну и что делать?

Гольдберг пошел в кабину пилотов и спросил:

– Взлететь можем?

– Нет.

Крыша внедорожника, стоявшего под носом самолета, была хорошо видна.

Может, деньги сжечь? Нет, задохнемся тут. Вдобавок это всего лишь баксы.

В салоне было душно, пахло потом, металлом и страхом.

Связи нет. И сколько так сидеть?

Гольдберг вернулся в салон.

– Сложить оружие! – приказал он. – Сдаемся.

В самолет поднялись два человека. Спецназовцы оставались снаружи. У Гольдберга даже мелькнула мысль захватить этих уродов и потребовать взлета, но он сразу же отмел ее. Понятно, если взяли, то не выпустят. Решать вопрос надо иначе.

– Гражданин Гольдберг Семен Пинхасович?

– Да.

– Вы задержаны.

– Можно узнать, за что?

Заговорил второй, ниже ростом, с остреньким лицом потомственного стукача: