Диверсия высочайшего уровня

Все идут туда. У некоторых еще и сумки. Из них торчат пустые бутылки с высокими горлышками. Там же на дне явно лежат пластиковые полторашки с бензином. Значит, собираются коктейли готовить. А вон какая-то тетка напрягается, две сумки тащит. Там, скорее всего, жрачка. И все туда, прямо как лососи на нерест.

Худо. Как будто и не было этих страшных и кровавых двенадцати месяцев.

Майор видел такое год назад. Лица стерлись, но он помнил ту пугающую, непреклонную готовность на все даже у самых невоенных людей. У киевской блогерши-сердечницы, у бабки, которая на Майдан как на работу ходила, у какого-то офисного хомячка. У всех одно и то же: молчаливый вызов и смирение одновременно.

Мы вытерпим все! Вы можете схватить нас, раздеть на морозе, бить, издеваться, сажать за решетку, но мы не отступим, не изменимся, не договоримся. Два года прошло, страна в раздрае. Скоро начнется настоящая война с Москвой. В Киев придут русские танки. Денег не платят, цены бешеные. Нет света и горячей воды, вообще ни хрена.

Но люди все равно идут.

Лесопарк. Там еще круче. На входе братаются крепкие молодчики с открытыми, несмотря на мороз, головами, украшенными роскошными оселедцами. Тут же стоит машина, раздолбанный банковский «Фольксваген» с грубо намалеванными пятнами камуфляжа. Твою мать, откуда?! Технике территориальных батальонов въезд в Киев закрыт, все сотрудники ДАИ получили на этот счет конкретные указания. А там, дальше, за забором, еще хлеще. Толпа, автомат…

Да там еще и РПГ! Точно!

Майор на ходу достал из кармана мобилу, ткнул быстрый номер.

– Дежурного!..

– Минутку.

Бардак, блин! Дежурный должен сразу брать трубку.

В этот момент майор просто потерял контроль над ситуацией. Он не мог одновременно обращать внимание на телефон и на то, что творится в лесопарке. Вдобавок перед ним вывернулась какая-то компашка. Как назло, все во флектарне, с шарфами киевского «Динамо». Болелы!

Один из них лениво посмотрел на трех мужиков, идущих незнамо куда. Потом его взгляд сфокусировался. Он осознал, кого именно видит перед собой.

– Менты! – выкрикнул этот тип.

Уж болелы-то умели определять ментов с первого взгляда. Ненависть к стражам порядка была у них в крови…

Для тех, кто здесь собрался, крик «менты!» был подобен крови, капнувшей в лагуну, полную акул.

Печник, шедший последним, повернулся и бросился бежать. У него, кстати, был шанс. Он как раз находился напротив дома и мог бы нырнуть в подъезд, во двор. Короче, у капитана имелись две-три секунды на то, чтобы сориентироваться и мгновенно исчезнуть из поля зрения.

Ты работаешь в таком городе, как Киев. На дворе март две тысячи шестнадцатого года. Это значит, что, даже просто идя по улице, ты должен в любой момент знать, куда метнешься, если все пойдет плохо. Подъезд, проходной двор, торговый центр, магазин, подземный переход, маршрутка, стоянка такси. У тебя в голове всегда должен быть план действий на тот случай, если все пойдет кувырком. Но они не были спецами, и ничего подобного у них не имелось.

А человек, бегущий по улице, всегда привлекает нежелательное внимание.

От микроавтобуса рванулись трое. Еще один метнулся через дорогу, но неудачно, глупо. Он напоролся на машину, стоящую в пробке, и потерял темп. Водила возмущенно загудел.

Наперерез уже бежали. Сам майор знал, что с ним может случиться, если он попадет в руки правосеков. Письменник выронил телефон и полез за пистолетом. Но обращаться с оружием он толком не умел. Весь его опыт ограничивался несколькими посещениями ведомственного тира.

На него налетели, навалились. Кто-то ударил по голове. Несколько человек против одного, тут уж без вариантов. В месиве из снега и грязи сиротливо тонул телефон, подавал сигнал SOS горящим экранчиком.

Может, он сгинул бы навеки, но один из болел выхватил его, поднес к уху и услышал:

– Дежурный, полковник Грабко. Представьтесь…

– Точняк менты! – проорал он по-русски.

Болелы начали куражиться. В кои-то веки им наконец-то довелось оторваться на менте за весь омоновский дубинал. Но со стороны лесопарковой зоны уже бежали ребята покруче. У одного из них был короткоствольный автомат.

– Майор Письменник Борис Дмитриевич.

Коротко стриженный, какого-то скупого вида человек лет сорока держал в руках удостоверения ментов, основательно помятых, но не избитых до полусмерти. Они стояли на коленях, окруженные отборными боевиками, буквально сочащимися тестостероном. У всех на рукавах желтые повязки, на них – «волчий крюк».

Знак СС.

– Капитан Печник Игорь Иванович. Капитан Малюк Никита Игоревич.

Исследование документов пленных ментов закончилось.

– Мобилы их где?

Один из боевиков похлопал по мешку, висящему у него на поясе. Эта штука именовалась сбросником и использовалась как часть экипировки стрелка, для быстрого удаления пустых магазинов. Но в него можно и складывать все то ценное, что под руку попалось, чтобы потом переложить в рюкзак.

– Здесь. Отрубили, СИМ-карты вынули.