Диверсант

— Старшие начальники, — продолжал особист, — просили (он сознательно отказался от жесткого слова «приказали») вспомнить все побыстрее. Да, надо хотя бы вкратце все это записать… Понимаю, вам невозможно. А что если медсестра Катюша поможет записать ваш рассказ? Коротко. Самое главное. Согласны?

— Согласен.

Глава восемнадцатая ВЗРЫВ

Когда уполномоченный особого отдела Смерш старший лейтенант Румянов вышел из кабинета доктора Бережанского, тот, улыбнувшись, сказал:

— Ах, Григорий Михайлович, что ни делается, то к лучшему. Поди, надоело свои тайны хранить, баба с воза — кобыле легче. Вам вот что теперь надобно: хорошенько выспаться, минут шестьсот ухо придавить — и все будет ясно. Катюша вам ха-арошую таблетку презентует… Проснетесь молодец молодцом, будто живой воды напились. Тогда все и вспомнится…

Но Михеев теперь мог обойтись и без таблетки, и без сна. Вот уже день за днем, неделю за неделей он упорно во всех подробностях вспоминал свою последнюю боевую операцию. Все вроде прояснилось, конечно, кроме последней минуты, а точнее последних секунд, когда память оборвалась и сознание угасло. Надолго-долго. И тут ничего не поделаешь…

Теперь после ухода особиста он стал заново как бы прокручивать тот роковой десант. Странно, но поначалу ему и товарищам этот десант казался не таким уж рисковым по сравнению с предыдущими. Ни диверсии, ни схватки, а только поиск. Да и шло все ладом.

Выехали из подмосковного поселка Внуково в закрытом вагоне, из него выходили только на полустанках. Прибыли в Воронеж, а оттуда в поселок Усьман, где остановились в пустующем военном лагере. Жили там несколько дней. Затем разместились в трех ЗИСах, по группе в каждом, и ночью прибыли на аэродром. Три группы — три самолета «Дугласа». В группе Григория двадцать десантников, все знакомые и сработавшиеся с сорок первого года.

«Притерлись», — как заметил старший группы капитан Жигунов.

Все Михеев вспомнил отчетливо-ясно, только одно «заколодило» — точное время этого десанта. Ясно, что год сорок третий, после Курской битвы. А вот месяц, день… То ли август, то ли сентябрь? Григорий не стал об этом думать. Авось вспомнит.

Как обычно, после взлета, в самолете капитан Жигунов поставил задачу. И теперь, в госпитале, она вспомнилась отчетливо: в тылу врага предстояло обнаружить скопление тяжелых немецких танков — «тигров», так их называли. Они уже показали свою мощь в боях под Орлом и Курском, были опасны и коварны. Десантников загодя познакомили с фотографиями «тигров», их боевыми качествами. Во время полета бойцы эти данные повторили. Приказано было определить места скопления, маршруты «тигров» и срочно сообщить о них в центр. В бой не вступать. Только разведка и целеуказание. В каждой группе — рация, радист, питание к радиостанции. Даже вспомнилось: вес этой аппаратуры двадцать килограммов…

Григорий порадовался, что вспоминает четко и подробно. Все, кроме точных дат операции. То ли август? Конец августа… Нет, скорее начало сентября…

Дальнейшие события он мысленно разделил на две неравные части. Первая — разведка, поиск немецких танков. Первая оказалась неожиданно короткой для его группы и — сравнительно с прошлыми десантами — легкой. Занимала она суток пять, не более. Группа капитана Жигунова обнаружила скопление этих мощных танков, определила их нахождение, и наш радист передал в центр координаты. Получил ответ, что целеуказание принято, и вскоре короткий приказ: немедленно возвращаться, как было условлено, самостоятельно переходить линию фронта. Выйти к своим.

Почему? О таком в десанте у старших не спрашивают, а те и не отвечают. Приказано — выполняй. Теперь в госпитале он предположил, что немцы их засекли.

Возвращение оказалось куда труднее и опаснее, чем поиск «тигров». Поистине не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

В памяти Михеева возникла благодатная земля в сочной и пышной зелени… И опять сомнение: августовская? Или уже сентябрьская? Дни были теплыми, а то и жаркими, ночи прохладными. Поля чаще пустыми… Запомнились густые заросли чертополоха, едва ли не в человеческий рост. Через них продирались с трудом. Кто-то из ребят промолвил: джунгли. Заросли были кстати — маскировка. Но такой путь был недолгим, пошли редкие купы деревьев, луга с густым разнотравьем. Видать, местным жителям было не до покосов. Ночью помогали сумерки. Шагали быстрее…

В темное время старались пройти, а то и пробежать подальше. Днем отлеживались в густой траве. Днем лежка, ночью переход. Все ближе и ближе к своим. Примерно через дней десять, а то и пятнадцать такого марша услышали фронт. Именно услышали. Сначала отдаленный гул, потом уже артиллерийские выстрелы, разрывы, пулеметную и ружейную пальбу…

Всю историю этого десанта Григорий вспоминал спокойно и раздумчиво, но когда приблизились к самому решительному моменту, когда он оказался между жизнью и смертью, у него защемило сердце. Память оборвалась…

Успокаиваясь, он вышел в коридор и стал медленно и отрешенно шагать…