Диверсант № 1

Казалось бы, настал подходящий момент и перед уходом можно было поднять глаза и посмотреть на человека, который так настойчиво подражал ему. Но Джошуа не сделал этого. Загадка дает раздражение воображению. А увидев лицо, он не сумеет возбудить воображение. Нет, лучше жить рядом с загадкой…

Он получил в кассе чек, потому что такого количества наличных денег сразу не нашлось. Кассир смотрел на счастливчика, выкатив в окошко глаза. Здесь, должно быть, не часто так выигрывают. Это происходит потому, что здесь не часто делают такие ставки, какие может себе позволить он.

Перед дверьми, распахнутыми услужливым швейцаром, Джошуа очень захотелось обернуться. Так сильно захотелось, что он с трудом сдержался. Но по спине пробежали мурашки. Спина отчетливо чувствовала чей-то провожающий взгляд.

Джошуа не стал возвращаться сразу в отель. С невысокого крыльца оглядел окрестности при свете уличных фонарей. Это был уже совсем иной вид, не тот, что при естественном освещении.

Автомобильная стоянка переполнена. Маловата эта стоянка для казино. Что же здесь зимой, в разгар сезона делается, если уже сейчас там лишнюю машину не поставить? Большой, сверкающий лаком «Кадиллак» вообще пришлось оставить на дороге вблизи стоянки. Такой же «Кадиллак» они обогнали по дороге от Ле-Крезо. Помнится, с машиной что-то случилось и грузовик сигналил ему, заставляя уступить дорогу. Правда, этот выглядит поновее. Хотя обычно дорожная пыль новизну успешно скрывает. Тогда Джошуа показалось, что из машины на него смотрела женщина-арабка. Может быть, это та самая машина? Но машин в городке немало, хотя и не столько, сколько в равнинных городах. Вон проехал мимо казино еще один «Кадиллак», только другого цвета. В Европе состоятельные люди, если не могут позволить себе «Роллс-Ройс» или солидный «Мерседес», ездят на «Кадиллаках». Здесь в большинстве городов улицы старые и узкие, и лимузину «Линкольн», такому, как у Джошуа, на улицах развернуться трудно. Потому их «Кадиллак» и устраивает. В Америке же на таких машинах ездят преимущественно кинозвезды и сутенеры. Это их профессиональная модель.

Он еще прогулялся по вечернему Шамони, наслаждаясь чистым воздухом. Такой воздух бодрит и создает ощущение нереальной близости к усыпанному мохнатыми звездами небу.

В отеле портье, сдающий дела своему ночному сменщику, при виде Джошуа взмахнул рукой, словно с досады.

– Месье, вот бы на минутку раньше вы вернулись. Вам только что звонила из Парижа комиссар Рано. Она очень хотела с вами поговорить. Завтра она вылетает сюда и просила вас непременно дождаться ее.

Портье протянул ключ от номера.

– Вероятно, завтра я уже вернусь в Клюз. Впрочем, это рядом. Она сможет добраться до меня на такси.

Портье посмотрел удивленно. Законопослушным французам непонятно такое отношение к комиссару полиции. Впрочем, состоятельные люди и во Франции, вероятно, имеют возможность решать самостоятельно, где и когда им находиться, дожидаться или не дожидаться комиссаров полиции, как бы их не звали, будь они мужчинами или женщинами…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Шакирова привели прямо в кабинет к Леонову, хотя в здании существуют специальные камеры для допросов, но, должно быть, они были заняты, или сам опер посчитал, что кабинетная обстановка более благотворно скажется на налаживании взаимоотношений следствия с подследственным.

Это оказался красивый, с правильными чертами лица, большеглазый человек. Но сейчас в этих больших глазах застыло страдание и даже непонимание всего происходящего вокруг него. Он словно бы не ощущал настоящести, реальности событий, участником которых стал, причем в данном, доступном для него небольшом эпизоде значительного общего действия, главным участником. И вроде бы удивлялся даже тому, что доставили его в кабинет в наручниках, которые сняли только по указующему жесту капитана. По крайней мере, в глазах у него это удивление собственным положением так и застыло.

– Садись, Наиль, – обращаясь к арестованному на «ты», как к хорошему и давнему знакомому, сказал со вздохом Юрий Юльевич. Может быть, сработало милицейское братство, но и Шакиров ответил оперу на «ты», с очевидным сонливым равнодушием в голосе:

– Ты же сегодня меня вызывал… Что-то не ясно?

Ему было мучительно отрываться от собственных мыслей, болезненных грез и возвращаться к реальности. Басаргин теоретически знал о таком состоянии и даже часто наблюдал его сам во время допросов, когда человек согласен со всеми обвинениями в свой адрес – только бы его не беспокоили, только бы не заставляли отвечать раз за разом на те же самые вопросы, которые уже задавали.

– Мне-то все ясно. Я бы и дело уже передал следователю, на которого полагаюсь, поскольку не первый год вместе с ним работаю, только передавать его придется другому следователю, который неизвестно еще как все дело повернет и какое обвинение предъявит.