Дюна: Пауль

На Эхкноте характер наземных сражений изменился, и подразделению Пауля пришлось прибегнуть к новой тактике. На двух покоренных до этого планетах настоящие мятежники, выступившие против Муад’Диба по наущению графа Мемнона Торвальда, начали безоглядно применять лазерные ружья, стреляя по защищенным электронными экранами воинам. Несмотря на то что от отраженной волны ложного атомного взрыва погибал, как правило, и сам стрелявший, такие выстрелы тысячами косили фрименских воинов. Армии джихада в тех боях понесли огромные потери. Такой метод ведения войны был давно осужден и запрещен как противоречивший принципам гуманности. Запрет действовал в течение нескольких тысячелетий. Но мятежники отбросили все цивилизованные правила и условности. Было нарушено одно из главных табу любого конфликта.

К такой тактике обычно прибегают люди, которым уже нечего терять, и солдаты Муад’Диба извлекли горький урок и стали проявлять осторожность. Для того чтобы уберечься от страшной самоубийственной тактики противника, воины джихада отключали защитные поля, и здесь, на Эхкноте, битва развернулась на самом примитивном уровне. Фримены, никогда не любившие полагаться на индивидуальные защитные поля, в ближнем бою дрались крисножами, а для поражения дальних мишеней пользовались обычными винтовками. Вспомнив о прежних нападениях на гарнизоны Харконнена в Арракине, некоторые командиры применяли тяжелые артиллерийские установки для разрушения фортификационных сооружений и временных заграждений противника.

Пауль почти не помнил, что делал во время сражения. Как только полилась кровь, он потерял всякий контроль над собой. Глаза застилал красный туман бешенства, это был какой-то транс, с которым не могло сравниться даже действие пряности. На этот раз Пауль не рассматривал узкий путь в будущее и не видел широкое полотно будущей истории. Он просто убивал.

Бойцовскими навыками Пауль превосходил большую часть своих воинов, ведь он учился у лучших мастеров — Дункана Айдахо, Суфира Хавата и Гурни Халлека. Мать обучала его боевым искусствам ордена Бене Гессерит, да и у фрименов он научился кое-каким славным приемам.

Вся битва показалась Паулю одним долгим, безумно тяжким мгновением безумия, хотя окружавшие его солдаты посчитали нового рекрута благословенным. Фанатиком из фанатиков. К моменту окончания сражения оставшиеся в живых воины смотрели на него с благоговейным трепетом, словно думая, что на него снизошел святой дух.

Среди дыма и смрада он вдруг услышал множество призывных голосов: «Муад’Диб, спаси меня! Муад’Диб!» Пауль был ошеломлен, решив, что кто-то узнал его, но потом понял, что раненые просто зовут на помощь.

Ничего удивительного, что закаленный в боях Гурни давал весьма прохладные ответы на просьбы напасть на следующие планеты. Они падали к ногам Муад’Диба одна за другой, и только теперь Пауль понял, какую тяжкую ношу возложил он на плечи своего друга, на приветливого и обходительного Гурни, воина-трубадура, одинаково хорошо владевшего мечом и балисетом. Пауль сделал его графом Каладана, но отказал в праве окончательно там поселиться и устроить свою жизнь. «Прости, Гурни. И ведь за все это время я не услышал от тебя ни единой жалобы».

Стилгар, насколько понимал Пауль, был кровно связан со своим фрименским воинством, но для Гурни надо подыскать более спокойное место, на котором он может добиться чего-то большего, чем… вот это. Гурни заслужил лучшую участь.

Пауль был с ног до головы забрызган кровью, изорванная форма висела на нем лохмотьями, но на теле было всего несколько пустяковых царапин. По полю ходили медики и похоронные команды, разыскивая раненых и убирая трупы. Видел Пауль и группы робких тлейлаксов, переходивших от одного убитого к другому. Они выбирали самых рослых и здоровых и надолго задерживались около них. Тлейлаксы всегда слыли торговцами мертвецами, а эти люди отбирали пробы.

Еще один кошмар войны среди множества других.

Пауль смотрел на следы побоища своими синими от постоянного употребления пряности глазами, в которых не было слез. Вдруг он заметил бритоголового человека, бывшего фрименского солдата, а ныне священника, члена Кизары. Человек этот, казалось, пребывал в состоянии религиозного восторга. Воздев руки, он упивался ужасами войны, которые все еще явственно вибрировали в воздухе. Священник смотрел на Пауля в упор, но не узнавал. Да и мудрено было в этом забрызганном с макушки до пят кровью человеке в изорванной солдатской форме узнать императора. Наверное, в таком виде его не узнала бы даже Чани.

— Ты благословлен Богом. Он сохранил тебя, чтоб ты мог и дальше совершать наш святой подвиг, — обращаясь к Паулю, сказал священник. Он обвел взглядом поле битвы, и на лице его заиграла радостная улыбка. — Эхкнот, взирай на непобедимость Муад’Диба.

Пауль взирал, но не увидел того, что узрел священник. Он мог говорить все, что ему угодно, но Пауль в этот момент отнюдь не чувствовал себя непобедимым.

~ ~ ~