Дюма

В Лувре собралось 600 артиллеристов, но штурмовать Па-ле-Рояль не пошли, так как прошел слух, что остальным частям Национальной гвардии приказано их арестовать. Ночью ждали штурма, Дюма попал на дежурство с Мериме, болтали о драматургии, наутро 22 декабря вышло обращение Лафайета: он благодарит Национальную гвардию, за что — непонятно. Артиллеристы разошлись и узнали, что ночью в городе были беспорядки, в основном студенческие. 23-го палата благодарила студентов Политехнического «за лояльность и благородство, проявленное ими в поддержании общественного порядка». Возмущенные студенты заявили, что никакого порядка они не поддерживали, а совсем наоборот. Арестовали 89 студентов, но через день выпустили. Король, рассыпавшись в благодарностях Лафайету, в тот же день снял его с поста командующего гвардией и назначил себя. Несколько офицеров подали в отставку — освободилось место одного из двух капитанов четвертой батареи. Выбрали Дюма: он горевал о Лафайете, но был рад за себя, на новогодний прием для гвардейцев в Пале-Рояле надел новый мундир, сшитый на свои деньги, и обнаружил, что в мундире он один: артиллерия расформирована, о чем газеты сообщили еще накануне. «О моем поступке болтал весь Париж; одни думали, что это дурная шутка, другие — что геройство, и ни один не верил правде: я сделал это по незнанию». Опять ему не верит ни один биограф, включая Циммермана и Шоппа. Трудно быть Дюма: пишешь о своем дерзком поступке — не верят, пишешь, что сделал нечто случайно, — тоже не верят. Ей-богу, непонятно, для чего в данном случае лгать. Мог один день и не читать газет — у него на носу была премьера.

«Наполеон» поставлен 10 января 1831 года, очень пышно, Арель израсходовал четыре тысячи франков. На сцену выходили лошади из цирка, в антрактах играл военный оркестр, сцена пожара Кремля ошеломляла натурализмом, Леметр был великолепен. «„Наполеон“ имел успех только благодаря обстоятельствам… Среди аплодисментов было и шиканье, и (редкая вещь для автора) я был скорее согласен с теми, кто шикал». Критики хвалили Леметра и ругали пьесу, но она успешно шла всю зиму и принесла кучу денег. Некоторые ругали с идейной точки зрения, де Виньи, например: зачем Дюма подлизывается к Наполеону и (устами персонажа) ругает Бурбонов — те и так повержены. Опубликованный текст вышел с предисловием, где Дюма напоминал, что это пьеса, а не трактат, и если персонаж кого-то ругает, это не обязательно авторская позиция. С «Антони» худо: во Французском театре финансовые трудности, актерам не нравятся роли, автору — актеры. «Ни одна женщина не была менее, чем м-ль Марс, способна понять характер Адели, сотканный из достоинств и недостатков, крайностей страсти и раскаяния; ни один мужчина не был менее способен, чем Фирмен, воспроизвести горькую иронию и философские сомнения Антони». Дюма начал переговоры с театром «Порт-Сен-Мартен» — там вроде бы выражали интерес к пьесе.