Дюма

Роман «Госпожа де Шамбле» — другое название «Да будет так!» — выходил в «Монте-Кристо» с 19 ноября 1857-го по 8 июля 1858 года: рассказчик-гипнотизер полюбил женщину, несчастную в браке, и та, усыпленная, поведала историю своей жизни. Сирота, училась в пансионе, где ее донимал мерзкий священник Морен: «…он исповедовал меня с таким пристрастием, как будто я знала, что такое грех… Возвращаясь к мачехе на каникулы, я неизменно встречала у нее того же аббата. Он читал мне проповедь, грозя Божьей карой, и никогда не упоминал ни о милосердии, ни о доброте Всевышнего… Его уроки сводились лишь к двум-трем заповедям, которые я усвоила без возражений, а именно: слепо верить в догматы католичества; бояться и ненавидеть любого человека, исповедующего другую веру, где бы он ни жил и каким бы образованным ни был; наконец, осуждать всякую ересь более строго, чем безбожие». Морен пытался ее под гипнозом изнасиловать (куда ж без этого), не вышло, но она все равно под его влиянием. Полюбила свободомыслящего человека — «Бога он называл единственным движителем, вселенской душой, великим мастеровым и создателем миров, рассеянных в пространстве, подобно россыпи алмазов» — Морен ей велел не жить с мужем, тот уехал и умер. Морен выдал ее за импотента-алкоголика, но благодаря рассказчику она узнала любовь и освободилась от аббата. Хорошая, тонкая вещь получилась (не разучился писать один!), но грустная. Автор все чаще грустил. В конце 1857 года начал в «Монте-Кристо» серию очерков «Мертвые уходят быстро» — Беранже, Мюссе, Сю, Ашиль Девериа, великая Рашель…

4 января 1858 года четыре итальянца во главе с бывшим депутатом парламента бывшей Римской республики Феличе Орсини бросили под карету императора несколько бомб: убили 10 человек, ранили 150 (то был первый теракт с бомбой), Луи Наполеон не пострадал. Заговорщиков казнили, Франция была разделена на пять военных генерал-губернаторств, палата одобрила (сама она законов не принимала) закон об «общественной безопасности»: правительство может высылать лиц, виновных в «подстрекательстве к покушениям», «участии в незаконных сборищах, тайных обществах, хранении оружия, составлении скопищ» и т. д.; под него задним числом подпадали люди, уже осужденные и отсидевшие, две тысячи республиканцев арестовали, 300 без суда сослали в Алжир. «Монте-Кристо» об этом молчал — как и все. У Дюма был свой суд: 21 и 22 января в Гражданском суде департамента Сена начались слушания по иску Маке. Того спросили, почему он в письме 1845 года отказался от авторских прав.

«— Чтобы оградить Дюма и его наследников от требований, которые могли бы предъявить его наследники, он обещал рассчитаться со мной согласно нашим устным соглашениям.

— Почему после этого вы заключили договор 1848 года?

— Потому что я верил Дюма и продолжал работать согласно договоренности, а долг Дюма все увеличивался; шансы получить причитающиеся мне деньги уменьшались день ото дня; Исторический театр, казалось мне, дает гарантию удовлетворения моих требований. <…>

— Почему вы раньше не требовали, чтобы ваше имя стояло на книгах, которые вы писали в соавторстве? Вы никогда не думали об этом?

— Всегда думал. Никогда, хотя Дюма меня на это провоцировал, я не соглашался отрицать моего соавторства. Дюма сам поощрил меня к этому, публично признав, что я был его соавтором, на премьере пьесы „Мушкетеры“. Я был уверен, что рано или поздно он признает мое соавторство и в книгах. Но с каждым днем становилась все очевиднее оскорбительная несправедливость с его стороны. Я сделал очень много для успеха Дюма, надеясь, что он предоставит возможность обнародовать то, что и так знает весь свет. Шаги в этом направлении уже сделаны. Он говорил, что я с ним работаю, директорам театров и редакторам газет. Мое имя на обложках книг, подписанных Дюма, не опорочило бы его, а, напротив, было бы красивым жестом — после стольких лет его успеха, для которого мы соединили наши труды.

— Почему вы нигде не оговорили право подписи?

— Я никогда не участвовал в процессе подписания работ…

— Дюма когда-либо обещал подписать с вами книги, сделанные совместно?

— Больше чем обещал; он подписал соглашение 1848 года, которое гарантирует возвращение моей доли в случае неуплаты. Что такое собственность соавтора? Это вещь нематериальная, она не принадлежит одному человеку, как, например, издателю, который купил права; это — известность и вытекающая из нее выгода.

— Если бы Дюма оплатил сумму, зафиксированную в договоре 1848 года, вы не могли бы его просить поместить ваше имя рядом со своим?

— Если бы Дюма это сделал, было бы еще 12 лет совместной работы, еще 36 пьес и они бы хорошо продавались. Тогда одно из двух: либо Дюма по доброй воле поставил бы мое имя на книгах и пьесах — я в этом не сомневаюсь, — либо я бы за это время приобрел настолько хорошую репутацию, что мог не требовать ничего более. Но, повторю, за 12 лет я бы убедил Дюма ставить мое имя рядом со своим. Поэтому теперь я требую двойного удовлетворения».