Дитя времени

Посмотрев родословное древо, он подумал, что два брата Йорка, Эдуард и Ричард, были уникальны не только как монархи, испытавшие жизнь простолюдинов, но и как чистокровные англичане на английском троне. В них текла кровь Невиллов, Фитцаланов, Перси, Холландов, Мортимеров, Клиффордов, Одли, а также Плантагенетов. Королева Елизавета была полностью англичанкой (и любила этим хвастаться) — если считать примесь валлийской крови английской. Но среди всех других полукровок, сидевших на троне в период между Вильгельмом Завоевателем и Фермером Георгом — полуфранцузов, полуиспанцев, полудатчан, полуголландцев, полупортугальцев, — Эдуард IV и Ричард III отличались своей домашней чистопородностью. Отличались они и своим королевским происхождением, как по отцовской, так и по материнской линии. Дедом Цецилии Невилл был Джон Гонтский, первый из Ланкастеров, третий сын Эдуарда III. Оба деда ее мужа также приходились Эдуарду III сыновьями. Таким образом, трое из пяти сыновей Эдуарда III являлись предками двух братьев Йорков.

«Быть Невиллом, — писала Пэйн-Эллис, — означало быть человеком значительным, ибо Невиллы являлись крупнейшими землевладельцами. Быть Невиллом — значило почти наверняка блистать красотой, ибо качество это было в крови у всего семейства. Быть Невиллом — значило обладать индивидуальностью, ибо члены клана отличались проявлениями своего характера и силы духа. Эти три дара Невиллов объединялись на самом высоком уровне в Цецилии Невилл, которая считалась единственной розой Севера задолго до того, как он был принужден выбирать между розами Белой и Алой».

Пэйн-Эллис считала, что брак Цецилии Невилл с Ричардом Плантагенетом, герцогом Йоркским, был заключен по любви. Грант отнесся к подобному мнению с усмешкой, граничившей с презрением, пока не прочитал об их совместной жизни. Ежегодное пополнение семьи в XV веке не свидетельствовало ни о чем, кроме как о плодовитости, и многочисленное потомство, произведенное на свет Цецилией Невилл, никак не свидетельствовало о ее любви к очаровательному супругу. Но в те времена, когда жене полагалось сидеть дома и присматривать за слугами, постоянные путешествия Цецилии вместе со своим мужем явно указывали на большее чувство, нежели простую привязанность. О размахе и постоянстве ее переездов свидетельствуют и места рождения детей. Анна, ее первенец, родилась в Фотерингее, родовом гнезде в Нортхэмптоншире. Генрих, умерший младенцем — в Хэтфилде. Эдуард — в Руане, где герцог участвовал в военных действиях. Эдмунд и Елизавета — тоже в Руане. Маргарита — в Фотерингее. Джон, умерший молодым, — в Ните в Уэльсе. Георг — в Дублине (не это ли, подумал Грант, и объясняет почти ирландскую извращенность характера неподражаемого Георга?). Ричард — в Фотерингее.

Цецилия Невилл не сидела дома в Нортхэмптоншире, ожидая, пока ее владыке и хозяину захочется навестить ее. Она повсюду сопровождала мужа. Мнение Пэй-Эллис явно подтверждалось, и даже при самом строгом рассмотрении брак казался очень удачным.

Возможно, именно этим и объяснялась семейная привязанность Эдуарда, который ежедневно навещал маленьких братьев, живущих в доме Пастонов. Клан Йорков и до начала своих несчастий отличался спаянностью.

Это нашло неожиданное подтверждение в письме, приведенном в книге. Оно было написано двумя старшими сыновьями, Эдуардом и Эдмундом, своему отцу. Ребята находились на обучении в замке Ладлоу, и в субботу на пасхальной неделе, воспользовавшись услугами возвращавшегося к отцу курьера, разразились жалобами на своего наставника и его «гнусности», и умоляли отца выслушать курьера Уильяма Смита, который на словах сообщит все подробности их несчастий. Этот крик души начинался и завершался необходимыми вежливостями, формальность которых слегка нарушалась упоминанием того, что отец забыл прислать им требник, хотя и прислал одежду.

Педантичная Пэйн-Эллис указала источник, по которому приводилось письмо (одна из коттоновских рукописей, как оказалось), и в поисках подобных ссылок Грант стал просматривать книгу внимательнее. Факты — хлеб полицейского.

Искомых фактов больше не попадалось, но внимание Гранта привлек литературный семейный портрет: