Дитя падшего бога

Просто вдруг оказалось, что она стоит перед высокими арочными воротами. Двойные створки, искусно сплетенные из чугунных завитков, смыкались в высокую дугу. Покрытые пятнами ржавчины, ворота тем не менее сохранили прочность и не поддались разрушительному течению времени. За ними виднелась широкая каменная лестница, которая вела к чугунной двери замка.

Раздалось карканье, и она посмотрела наверх. На высоких воротах сидел ворон.

Она снова перевела взгляд на ступени и чугунную дверь. В нижнем окне фасадной башни что-то мелькнуло.

Это была женщина. Прежде чем видение исчезло, она успела разглядеть белое как снег лицо и угольно-черные волосы.

На юг… ты должна двигаться на юг.

— Я так и делаю, — ответила она.

Нет… даже и не пытаешься!

— Как… когда я найду его? Когда ты оставишь меня в покое?

Найди шар… и в снах не будет больше нужды. Веди, дитя мое… великая сестра мертвых.

Магьер открыла глаза и, задыхаясь, полубезумным взглядом окинула темноту.

Она лежала рядом с Лисилом — в лагере, который они разбили на ночь, возвращаясь к побережью. Малец свернулся клубком на плаще Лисила возле гаснущего костра, и даже Сгэйль, судя по всему, крепко спал. Около него лежал мешок с «дарами» из раскаленной пещеры.

Спуск с завязанными глазами по гранитным предгорьям должен был оказаться быстрее, чем подъем, но они часто останавливались передохнуть. Сил у них осталось куда меньше, чем в начале этого непредвиденного похода.

Завтра они вернутся на корабль и продолжат путь по морю, ведомые только чутьем Магьер. В ночной темноте она отыскала взглядом юг. Только одного ей хотелось, только одного — бежать что есть сил, пока не найдет… то, что должна найти, что бы это ни было… пока не избавится от этой изнурительной тяги к югу.

Магьер легла, положила голову на вытянутую руку Лисила, прижалась спиной к его груди. И все равно, стоило ей закрыть глаза, перед мысленным взором возник шестибашенный замок из сна — и женщина с белым лицом, промелькнувшая в заледенелом окне.

* * *

Вот уже четыре ночи Чейн ощущал, как пахнет морем. В этот раз соленый ветер стал заметно сильнее. Дикие тоже учуяли его и забеспокоились, стали усиленно принюхиваться.

Вельстил вдруг остановился и указал вперед:

— Гляди… вон там, за откосом, где деревья!

Чейн вытянул шею, широко раскрыл глаза, его зрение обострилось.

Сначала он увидел вдалеке только плоскую равнину. Затем различил на ее поверхности едва видную рябь. Крохотные гребешки волн чередой пробегали по водной глади, которая тянулась до самого горизонта.

И тут в ноздри ударил другой запах.

Люди… живые люди.

Курчавый дикий вампир яростно зашипел, а двое младших его собратьев взвыли и рванулись вперед. Чейн знал, что запах живого должен пьянить их еще сильнее, чем его. Этот запах воплощал все, чего они страстно желали. Седовласый вампир и Забел возбужденно заскулили.

— Ни с места! — властно крикнул Вельстил. — Всем стоять!

Бегущие монахи остановились так резко, словно были марионетками, которых кто-то дернул за невидимые ниточки. Один из молодых не сумел удержаться на ногах и ничком рухнул наземь. Забел скорчилась, припав к земле, ее радостное поскуливание сменилось мучительными стонами.

Отчаяние монахов передалось и Чейну. Он вынужден был обходиться без кормления куда дольше, чем любой из них, и теперь изнывал по свежей крови.

— Ступай за мной, — бросил ему Вельстил, а затем обратился к своим рабам: — Не сходить с этого места, пока я не разрешу. — Он указал на Чейна. — Или пока он не разрешит.

Чейн пошел вслед за Вельстилом. С каждым шагом вдоль лесистого гребня холма все отчетливее становился запах живых людей… и дыма костра.

Вельстил, распластавшись на земле, пополз вперед. Чейн последовал его примеру, и наконец с обрыва они увидели простершийся внизу берег.

Чейн нисколько не удивился, обнаружив людей, которые сгрудились у разведенного в песчаной бухточке между скал костра. Иное дело — корабль. Трехмачтовая шхуна стояла на якоре недалеко от берега, на берег были вытащены два длинных ялика, наполовину загруженные бочонками.

— Кто они? — шепотом спросил Чейн.

Вельстил промолчал, он внимательно рассматривал людей на берегу — шестерых матросов в разномастной, изрядно поношенной одежде. В запахе жизненной силы, который исходил от них, Чейн отчетливо чуял запах пота. Двое вернулись к ялику, принялись грузить в него бочонок. Судя по тому, с каким усилием они его ворочали, бочонок был полон. Чейн немного различал голоса тех, кто расселся у костра, но на каком языке они говорят — понять не смог.

— Зачем они здесь высадились? — прошептал он.

— Ради пресной воды, я полагаю, — ответил Вельстил. — Вот тот рослый, в кожаном жилете, сказал, что их запасы испортились.

— Ты знаешь их язык?

— Плохо. Я не слышал его много лет, с тех пор как мой отец…

Вельстил смолк.