Дискурсы Владимира Сорокина

Если читать интервью с Сорокиным в хронологическом порядке, нетрудно заметить, как в интервью, данных разным популярным СМИ, после шоу «За стеклом» смещаются акценты. Предметом обсуждения становится уже не поэтика писателя, а его личность и — несколько позднее — политические взгляды. Здесь Сорокин впервые сталкивается с интересом к своей частной жизни; если раньше он четко разграничивал литературу и частную жизнь, теперь он рассказывает о своих пристрастиях в быту. В феврале 1995 года, разговаривая с Серафимой Ролл, Сорокин еще уклонялся от прямых ответов, словно бы защищаясь от подобного любопытства: «И вообще, ничто человеческое мне не чуждо»663. Вскоре после эпизодического участия в «За стеклом» Сорокин в интервью интернет-порталу km.ru с готовностью поделился с широкой публикой подробностями своей частной жизни, рассказав о детстве, жене, дочерях, собаках и рецептах разных блюд664, а также ответив на стандартные вопросы о том, что он любит (рыбу, водку, белое вино и шахматы) и не любит (джин, запах духов, фильмы Андрея Тарковского)665, — информация, указанная и в профиле писателя на проекте «Сноб», участником которого он стал в декабре 2008 годаббб. Примерно тогда же Сорокин соглашается, чтобы публикации его интервью, где он прибегает к «тропам искренности и откровенности»667, сопровождались фотографиями, на которых он запечатлен как любящий муж и отец дочерей-близняшек, дома в рабочем кабинете, с собаками и так далее, — можно сказать, что перед нами «самопрезентация по образцу знаменитостей»668. Отрывочные сведения о частной жизни Сорокина можно найти и в его колонках на сайте snob.ru (2009-2010). Во второй половине 2000-х годов он много путешествовал, что отражено и в подборке интервью на сайте669: в 2005 году — в Израиль, в ноябре 2009-го — в Норвегию, а в декабре того же года — в Данию, в сентябре 2008 года — в Украину, где писатель снова побывал в октябре — ноябре 2010 года.

Собственно художественные тексты Сорокина вплоть до сегодняшнего дня оставались чуждыми какой-либо автобиографичности. Однако преданные читатели Сорокина заметят рассыпанные по страницам его произведений скрытые биографические отсылки, например к его заграничным путешествиям (в частности, к поездке в Пассау в декабре 2012 года в романе «Манарага»670), или намеки на друзей и исследователей: в Hochzeitsreise Маша-1 и Маша-2 как будто бы случайно упоминают Швальбахерштрассе в Кельне, где в то время жил теоретик концептуализма Борис Гройс671; в «Голубом сале» фигурирует второстепенный персонаж по фамилии Витте — однофамилец Георга Витте, жившего на тот момент в Берлине специалиста по московскому андеграунду672; берлинский район Шарлоттенбург, где сам Сорокин поселился за рубежом, упоминается в «Манараге» с подробностями, известными только посвященным673; в «Дне опричника» автор весьма прозрачно намекает на Бориса Гройса, своего бывшего соратника по кружку концептуалистов, философа Михаила Рыклина и его жену Анну Альчук, изображенных с ненавистью глазами опричника Комяги, представителя неототалитарного режима674.

Если многие из зашифрованных в тексте автобиографических аллюзий — ни одна из которых не выдает сокровенных мыслей или чувств автора — ускользают от неподготовленного читателя, то, давая интервью популярным СМИ и участвуя в телепередачах, Сорокин активно пытался установить контакт с широкой публикой. Новая публичность пришла на смену полуприватной и неформально-публичной атмосфере андеграунда, просуществовавшего примерно до распада Советского Союза, жанрам, рассчитанным на ограниченную аудиторию, к которым писатель обратился в 1990-е годы, и более широкой читательской публике, которой Сорокин в 1999 году адресовал свой «бестселлер» «Голубое сало». Известности последнего, впрочем, немало способствовал скандал, вспыхнувший вокруг книги в 2002 году, и интервью популярным изданиям. В конце концов записи театральных постановок, перепосты интервью и размещение (по большей части нелицензионных) копий фильмов по сценариям Сорокина в Сети привели к тому, что, несмотря на разрозненность этих текстов, широкая публика получила доступ к спектаклям или интервью в печатной прессе, изначально рассчитанным на более узкую аудиторию. Но это обстоятельство объясняется уже не тактикой самого Сорокина, а развитием современной цифровой культуры в целом.

Вплоть до 2004 года Сорокин в интервью подчеркивал позицию, обозначенную им ранее: он «принципиально не поддерживает какую-либо партию» (в 1987 году675) и «абсолютно аполитичен»676. В 1992 году в интервью Татьяне Рассказовой он высказался в том же духе, заявив о полном равнодушии к политике: «У меня нет общественных интересов. Мне все равно — застой или перестройка, тоталитаризм или демократия»677. Но в том же году, беседуя с писателями-эмигрантами Александром Генисом и Петром Вайлем, Сорокин рассказал, что по меньшей мере однажды — в 1991 году — нехотя уступил чувству гражданского долга: «Во время путча я сделал над собой усилие и поехал к Белому дому»678.