Дисбат

— Вдвоем как-то веселее. — Синяков старался не кривить душой, зная, что обязательно попадется на лжи.

— Тогда зачем мне здесь одной оставаться? — сразу оживилась Дашка. — От безделья я еще больше расклеюсь. Да и хозяин мой может за своим товаром явиться. Чем я, спрашивается, с ним расплачиваться буду?

— Поехали со мной, если хочешь. Только я за твое здоровье боюсь.

— Мне не привыкать, — Дашка с удовольствием чихнула. — Я сколько на свете живу, столько и болею. Если вы про все мои недуги узнаете, то на край света сбежите.

— Зараза к заразе не пристает, — вспомнил Синяков пошленькую шуточку из репертуара Нелки.

Прежде чем покинуть пожарище, Дашка углем написала на стене барака: «Я жива. Где меня искать, сам знаешь».

— Это я для братца оставила, — пояснила она. — Вдруг я ему понадоблюсь? Или он, черствая душа, мне помочь захочет.

Не прошло и часа, как они оказались возле уже почти обжитого Синяковым скверика, откуда открывался впечатляющий вид на желтые здания-близнецы, в одном из которых получали прощение все раскаявшиеся, а в другом карали и правых, и виноватых.

Некоторое время Синяков внимательно вглядывался в открывшийся его взору пейзаж, стараясь мысленно стереть все атрибуты человеческой цивилизации, возникшие здесь за последнюю тысячу лет. Затем, взяв Дашку за руку, он стал переходить с места на место, все время меняя точку обзора.

Нужный ракурс он нашел, только спустившись по боковой улочке вниз, к подножию холма, увенчанного одновременно и храмом веры, и обителью беззакония.

Район этот с прежних времен был хорошо знаком Синякову. Слева от него располагался стадион спортивного общества «Трудовые резервы» (благодаря своему высокому забору прозванный «Зоной малолеток»), где он в свое время изрядно погонял футбольный мяч. Впереди — «Шмонькин лазарет», больница, в которой, кроме всего прочего, лечили и от венерических заболеваний. Сзади — нагромождение серых административных зданий «Рейхсканцелярия».

— Веришь, вчера я стоял именно на этом месте и созерцал вон ту горку, — для убедительности Синяков постучал каблуком по асфальту. — Правда, было все это в другом мире. Никаких построек и в помине не существовало, а вокруг лежали мертвые воины. Тут в древности какое-нибудь сражение проходило?

— Не знаю, — пожала плечами Дашка. — Я в истории не разбираюсь. Выдумки все это… Но место действительно неважное. Почти такое же, как и то, что ты ищешь. Хотя разница есть… Как между свежей раной и раной поджившей. Обе болят, однако по-разному.

— Подожди, сейчас выясним, — Синяков оглянулся по сторонам.

Вокруг шла бойкая торговля всяким мелочным товаром, в том числе и книгами. Выбор литературы был побогаче, чем на Дашкином, ныне уже не существующем лотке, зато и цены кусались.

— У вас что-нибудь о местной истории есть? — поинтересовался Синяков у продавщицы, седой дамы ученого вида.

— А как же, — ответила та. — Вот книга о детских годах Воеводы. Вот воспоминания его армейских сослуживцев. А это новинки, только вчера поступили. «Воевода и спорт», «Воевода и искусство».

— Нет, меня эпоха феодализма интересует. Век этак десятый-двенадцатый.

— Тогда лучше в библиотеку сходите. Соловьева почитайте или Ключевского. В крайнем случае академика Рыбакова. Он очень популярно излагает. — Заметив разочарование, отразившееся на лице Синякова, продавщица спохватилась: — А что вас конкретно интересует? Какой-нибудь эпизод? Или личность? Я, между прочим, тридцать лет в школе историю преподавала.

— Эпизод, эпизод, — кивнул Синяков. — Была ли здесь какая-нибудь битва еще до основания города?

— Вы, очевидно, имеете в виду побоище у Соборной горы, упомянутое в Радзивиловской летописи? — бывшая преподавательница профессиональным жестом поправила очки.

— Вот-вот, что-то такое, — кивнул Синяков. — Именно побоище… Кстати, а кто кого побил?

— Это была династическая распря между сыновьями князя Святослава Тетери, прозванного так за свою глухоту. Старшего сына звали Всеволодом, а младшего Глебом. Победил Всеволод, полностью уничтоживший дружину брата, составленную из ратных смердов. Но день спустя он сам умер на пиру, подавившись рыбьей костью. Есть легенда, что братьев-врагов похоронили в одной могиле, — дама говорила как по-писаному, слегка нараспев.

— Это, значит, и есть Соборная гора? — Синяков покосился на холм, крутой склон которого нависал над улицей.

— Предположительно. В Средние века здесь существовало еще несколько возвышенностей, которые были срыты во время строительства города.

— Ясно… — произнес Синяков задумчиво. — Стало быть, мы стоим сейчас на костях Глебовой дружины.

— Чего-чего, а костей здесь хватает. Немало сражений случилось и позже, — она стала загибать пальцы. — При Батыевом нашествии. В Ливонскую войну. В Северную. В Отечественную двенадцатого года. Ну и в нашем веке, конечно, всего хватило. При оккупации тут неподалеку гетто находилось. Каждый день людей уничтожали.

— Спасибо за консультацию, — вежливо поблагодарил ее Синяков. — Зря вы из школы ушли. Вам бы и дальше преподавать.