Дипломированный чародей

Нажим на спину Ши ослаб. Он перевернулся и сел. Чалмерс с Бельфебой сделали то же самое. Оказались они перед самой грудью чудовища. Окружавшие их передние лапы монстра возвышались стеной. Тот восседал, придерживая свою добычу лапами, словно огромный кот. Ши уставился в его гигантские глазищи со зрачками-щелками. Существо лебедем выгнуло шею, дабы получше их рассмотреть.

— Зверь-Крикун! — вскричала Бельфеба. — Теперь мы и впрямь пропали!

— Это ты о чем? — прорычало чудовище. — Звали вы меня, аль нет? Тогда чего вы так обалдели, когда удостоил я жалких смертных своим ответом?

— На самом-то деле… — нечленораздельно пролепетал Чалмерс. — У меня и мысли не было… По-моему, я вызывал птицу…

— И что? — взревел монстр.

— Н-но вы же рептилия…

— А что такое птица, как не рептилия в перьях? Эй ты, сопляк бесчешуйный, оставь-ка в покое свой задрипанный меч! — рявкнул он на Ши. — Смерти захотелось? Гляди!

Чудовище откашлялось, втянуло в себя воздух… Птьфу! Зеленая слюна забрызгала окружающую листву, которая тут же съежилась и почернела.

— Вот так-то, ежли не дадите за себя выкупа, разделаюсь я с вами прежде, чем вы «Мамочка!» успеете сказать!

— Что за выкуп желаешь ты, почтенный монстр? — спросила Бельфеба, белая, как простыня.

— Конечно, слова! Единственная ценность, которую способны произвести задохлики вроде вас!

Бельфеба повернулась к своим спутникам.

— Знайте же, добрые сэры, что монстр сей гордится своим даром слова и коллекционирует все виды литературного выражения — как в прозе, так и в стихах. Боюсь, что, если не удовлетворим мы его желанья, он и впрямь нас погубит.

Ши нерешительно начал:

— Вообще-то я знаю парочку неплохих анекдотов про Гитлера…

— Нет! — взревело чудовище. — Все эти шуточки — сплошное дерьмо. Желаю эпическую поэму.

— Э… эпическую поэму? — дрожащим голосом переспросил Чалмерс.

— Точно, — подтвердил Зверь-Крикун. — Понимаешь, чего-нибудь вроде этого:

Внимайте скорее мне, добрые люди,
И дамы, и девы, и все, кто ни будет!
Хавелока повесть хочу вам поведать —
Занятнее повести нету на свете.
Сложил ее сам я когда-то, итак,
Герой был наш беден, несчастен и наг.

— Ну как, сможете, доктор? — спросил Ши у Чалмерса. — Как насчет «Беовульфа»?

— Господь с вами, — отозвался Чалмерс. — Я наверняка не сумею воспроизвести ее по памяти.

— Это вам все равно не поможет, — гадко усмехнулся монстр. — Я ее знаю:

Истинно! исстари
   Слово мы слышим
О доблести данов,
   О конунгах датских,
Чья слава в битвах
   Была добыта![1]

Это не пойдет. Давайте чего-нибудь другое. А ну-ка по-быстрому: эпос, или трепещите, несчастные!

Ши прошептал:

— Почитайте ему что-нибудь из ваших Джильберта с Сулливаном, док.

— По-моему… гм… по-моему, вряд ли он…

— Читайте же!

Чалмерс откашлялся и дрожащим голосом затянул:

О! Звать меня Джон Уэллингтон Уэллс,

Большой в колдовстве я и магии спец,
В духах, бесах и чертях,
Самобранках-скатертях,
Самобранках-скатертях,
Самобранках…

Дальше никак! Ни строчки не припомнить! А не могли бы вы что-нибудь почитать, Гарольд?

— Я вообще ничего не знаю.

— А следовало бы! Как насчет «Барбары Фретчи»?

— Такую не знаю.

— Или «Лепанто» Честертона?

— Да я не. «Стойте, а я ведь и вправду знаю одну длинную поэму. Только вот…

— Так читайте же ее! — взвизгнул Чалмерс.

Ши глянул на Бельфебу.

— Дело в том, что она не совсем подходит для смешанной компании. Слушай, монстр, если ты позволишь даме отойти в сторонку...

— Еще чего! — взревел Зверь-Крикун. — Стихи давай, мелочь пузатая!

Ши с убитым видом повернулся к Чалмерсу.

— Это „Баллада про Эскимоску Нэль“. Что делать будем?

— Читать, что же еще делать!

— О господи!

Чалмерс был, конечно, совершенно прав. Но при всем этом Ши начинал уже испытывать к рыжеволосой охотнице нечто большее, чем просто дружеские чувства. Он сделал глубокий вдох и приступил:

Когда Дик Мертвый Глаз и Мексиканец Пит
    Развлечься решили слегка,
То был Дик Мертвый Глаз, кто…

Он очень надеялся, что сумеет припомнить несколько адаптированный вариант, поскольку пытаться менять текст на ходу попросту не осмеливался:

Прошвырнувшись по бережку Рио-Гранде
    В отраженьях безумных лун,
Чтобы жажду залить и девиц подцепить,
   Зашли они в Майка салун.

Он продолжал, все больше и больше краснея:

А Дик Мертвый Глаз засопел тотчас
   Сладострастно пыхтя и кряхтя…

Уголком глаза он увидел лицо Бельфебы, которое выражало неподдельное изумление.