Димон

— Что вы, мой фюрер! — осклабился из-под эсэсовской фуражки Тофик. — Освенцим был всего лишь нашим маленьким филиалом! Конечно, мы успели реализовать в нём некоторые разработки Терминала, но эти русские сорвали нам прекрасные перспективы всемирного развития! Хотя их собственный ГУЛАГ — тоже творение наших умов! Кстати, его прототип здесь по соседству! Не желаете ли взглянуть?

Димка не успел ответить. Неожиданно невдалеке показалась группа фигур в офицерских мундирах. Остановившись шагах в пятидесяти от Димона с Тофиком, они стали что-то оживлённо обсуждать. Затем один из них, одетый в точности по подобию Димки — «а-ля Гитлер» — засмеялся и хлопнул по плечу своего «адьютанта-тофика» в эсэсовском мундире.

Они, смеясь подали друг другу руки и, после крепкого рукопожатия, «адъютант» отцепил от пояса планшет, раскрыл его и протянул «Гитлеру» какую-то бумагу, которую тот, не глядя, подписал.

Мгновенно окружавшие их «охранники» схватили «Гитлера» крепкими лапами, сорвали с него «гитлеровский прикид» и, нещадно избивая (причём «адъютант-эсэсовец» усердствовал более всех), поволокли за ноги к ближайшему бараку.

— Подождать не могли, уроды… — тихо проскрипел зубами Тофик за спиной у Димона.

— Что ты сказал? — обернулся к нему Димка. — Слышь, а чего это они с ним сделали и за что?

— Самозванец! — небрежно отозвался менеджер. — Дерзнул посягнуть на место, предназначенное только вам! Вы теперь сами видели, как жёстко пресекается малейшее непочтение к вашей власти, мой фюрер!

— А что он там такое подписал? — не унимался Димка.

— Да так, одну бумажку… — замялся менеджер.

Димка посмотрел на стоящего в стороне Вестника, тот кивнул. Димка внимательно проговорил в уме призыв из пяти слов, и, глядя в упор на внезапно покорёжившегося Тофика, чётко произнёс:

— Отвечай, менеджер Тофик, этот человек сейчас сделал Главный Выбор и подписал Акт Решения?

— Так точно, мой фюрер! Вы необычайно проницательны, — сдавленно просипел «эсэсовец».

— Я хочу поговорить с одним из них! — решительно заявил Димон, показывая на понурую вереницу заключённых.

— Имеете право, — отвёл взгляд менеджер.

Димка решительно зашагал к людям, одетым в полосатые рубища, и остановился напротив одного из измождённых узников. Тот, очевидно ожидая удара, присел, в ужасе закрыв лицо руками.

— Послушайте! Я не причиню вам вреда! Ответьте мне только на несколько вопросов! — осторожно взял его за плечо Димон. Человек выпрямился и робко вышел из строя.

— Что вы хотите узнать, господин?

— Ты кто, давно умер?

— Меня звали Сильвио Куорнеро, я умер от рака в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году. А сейчас какой год?

— Две тысячи седьмой!

— Всего двадцать три года! Я думал, прошло уже лет триста…

— Ты как сюда попал?

— Как все, подписал Акт Решения, как вон тот парень, которого только что в пыточный барак поволокли!

— Пыточный барак? Здесь что, ещё и пытают?

— Ещё как, такую боль в той жизни и представить себе было нельзя! Здесь всех, вновь поступивших, через тот пыточный барак проводят, в котором им самим других пытать понравилось, пока они фюрером себя воображали…

— И ты тоже других пытал?

— Пытал… Я в фашистов с детства играл, мой отец служил офицером у Муссолини. Он всегда говорил, что фашизм — это правильная идея, что фашисты бы всем миром управляли, если бы Гитлера евреи не подставили. А я, дурак, верил… Отец мой тоже где-то здесь, здесь полно бывших фашистов. И тех, кому фашизм по душе был…

— А что за трубы там дымят?

— Это крематории. Там самых извергов жгут, эсэсовцев бывших, палачей, карателей, ещё иезуитов и инквизиторов. Всех, кто других людей в огонь отправлял.

— Да разве можно здесь кого-нибудь сжечь? — удивился Димон. — Здесь же, как я понял, всё вечное?

— Сжечь нельзя, а жечь можно. Вечно жечь. Ты читал Библию?

— Нет, не читал.

— А я читал… Там про огонь неугасаемый написано. Так вот он, этот огонь, вон в тех зданиях…

— Значит, опять разводка всё это! Обещают, гады, безграничную власть, а делают тебя ничтожным рабом? — Димон задумчиво поскрёб затылок.

— Мы сами сделали себя рабами! Я Библию читал, я знал, что такое добро, но я возлюбил зло, я сам Гитлера своим идолом сделал! Я забыл, что в Библии есть закон, по которому каждый получит то, что он давал другим, и совершаемое зло возвратится к тому, кто его совершал. А когда меня привели сюда, то я сам решил фюрером стать, чтобы здесь властвовать, чтобы людей мучить, чтобы страх в чужих глазах видеть и этим страхом наслаждаться! Сам ради этого добровольно Акт Решения подписал. Теперь вон те твари моим страхом и моими мучениями наслаждаются! — Сильвио кивнул в сторону «тофиков» в серых мундирах и поник головой. — Ты не будь дураком, не подписывай здесь ничего!

— Не буду!

— Прощай!

— Прощай!

Сильвио поднял свою тачку с камнями и вновь рысцой покатил её дальше, пригибаясь под злобными взглядами «охранников».

Димка повернулся к поджидавшим его Вестнику и менеджеру. Тофик уже был в своём обычном «гражданском» обличье.

— Как я понял, идём дальше? — спросил он.

— Ты правильно понял, — угрюмо пробурчал Димка.