Дилогия об изгоняющем дьявола

Старик вынул бумажник и стал медленно перебирать содержимое. Вот несколько динаров, потрепанные водительские права, выданные в Ираке, поблекший календарь из пластика двенадцатилетней давности. На обратной стороне виднелась надпись: «Все, что мы отдаем неимущим, возвратится к нам после нашей смерти». Такие календари изготовлялись иезуитской миссией. Он заплатил за чай, оставив пятьдесят филсов на расколотом столе, направился к своему джипу, сунул ключ в замок зажигания. Нежное позвякивание ключей в полном безмолвии показалось ему оглушительным.

На мгновение старик замер, прислушиваясь к окружающей тишине. Впереди, на вершине далекого холма, возвышались крыши домов. Весь Эрбиль, казалось, висел в воздухе, сливаясь с черными тучами. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Что ждало его?

— Allah ma’ak, chawaga^[2].

Какие гнилые зубы. Курд, улыбаясь, махал ему на прощание рукой. Человек в хаки собрал все то доброе, что у него было внутри, и улыбнулся. Но, как только он отвернулся, улыбка исчезла. Он включил мотор, резко повернул руль и направился в Мосул. Курд, в то время как джип набирал скорость, наблюдал за ним с непонятным чувством потери. Что уходило от него? Что он чувствовал, пока этот незнакомец был рядом? Курду показалось, что рядом с посетителем он был в полной безопасности. Теперь это чувство таяло вместе с исчезающим из вида джипом Ему стало неуютно и одиноко.

Доскональная перепись находок была закончена в шесть часов десять минут. Хранителем древних экспонатов в Мосуле был пожилой араб с отвислыми щеками. Записывая в большую книгу последнюю находку, он вдруг остановился на секунду и, обмакнув перо в чернильницу, посмотрел на своего визави. Человек в хаки о чем-то сосредоточенно думал. Он стоял у окна, засунув руки в карманы, и смотрел вниз, будто прислушиваясь к шепоту прошлого. Хранитель музея с любопытством наблюдал за ним некоторое время, а затем вновь вернулся к книге и мелким аккуратным почерком дописал последнее слово. Затем, с облегчением вздохнув, положил ручку и посмотрел на часы. Поезд в Багдад отправлялся в восемь часов. Он промокнул страницу и предложил выпить чаю.

Человек в хаки отрицательно покачал головой, пристально разглядывая что-то на столе. Араб наблюдал за ним с чуть заметным беспокойством. Какая-то тревога витала в воздухе. Он встал, подошел поближе и почувствовал легкое покалывание в затылке. Его друг наконец шевельнулся и взял со стола амулет. Он задумчиво повертел его в руке. Что была зеленая каменная головка демона Пазузу, олицетворяющего юго-западный ветер. Демон повелевал хвори ми и недугами. В голове виднелось отверстие. Его владелец когда-то использовал амулет как защиту от болезней.

— Зло против зла,— сказал хранитель музея, лениво обмахиваясь французским научным журналом, на обложке которого расплылось жирное пятно.

Старик не двигался и не отвечал.

— Что-нибудь случилось, святой отец?

Человек в хаки, казалось, не слышал его, весь поглощенный мыслями об амулете. Это была самая последняя находка. Потом он положил фигурку назад и вопросительно посмотрел на араба: кажется, тот что-то сказал?

— Нет-нет, ничего, все в порядке.

Уже возле самых дверей хранитель музея взял старика за руки и крепко сжал их.

— Святой отец, я чувствую, вам не надо уходить.

Его друг спокойно ответил, что уже пора, уже поздно.

— Нет-нет, я имел в виду, чтобы вы не уезжали домой.

Человек в хаки уставился на крошечное зернышко, которое прилипло к губе старого араба. «Домой»,— повторил он. В звучании этого слова ему слышался какой-то безысходный конец.

— В Америку,— добавил хранитель музея и сам удивился, зачем он это сказал.

Человек в хаки посмотрел на араба. Им всегда было легко вдвоем.

— Прощай,— прошептал он. Потом быстро повернулся и шагнул в сумерки навстречу длинной дороге к дому.

— Увидимся через год! — крикнул ему вслед араб.

Но человек: в хаки не оглянулся.

Араб наблюдал за уходящим стариком, фигурка которого делалась все меньше и меньше. Вот он перешел по диагонали узенькую улочку, едва не столкнувшись с быстро несущимся экипажем. Внутри сидела дородная пожилая женщина. Лицо ее оставалось в тени, и к тому же черная кружевная накидка окутывала голову и плечи, словно паранджа. Судя по всему, она ехала куда-то по делу и очень торопилась.

Вскоре поспешно удалявшийся силуэт старика совсем скрылся из вида.-

Человек в хаки упорно двигался вперед. Наконец он вышел на окраину города и перешел через Тигр. Приближаясь к развалинам, он сбавил темп, потому что с каждым шагом зародившееся глубоко внутри дурное предчувствие угнетало его все сильнее и сильнее. Однако, сколь бы ужасными ни были его предположения, необходимо выяснить все до конца. Он должен подготовиться.

Маленький деревянный мостик через мутный ручей Хоср заскрипел под его тяжестью. Через минуту старик стоял на том холме, где когда-то сверкала под солнцем Ниневия, открывая все свои пятнадцать ворот ассирийским племенам Теперь город простирался внизу, покрытый кровавой пылью судьбы. Он стоял и ощущал тревогу, чувствовал, что кто-то разрушает его мечты.