Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса

ДА, ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ имела самое прямое отношение и к революциям начала века, и к так называемой "перестройке". Это естественно, поскольку естественной средой обитания интеллигенции, в которой ее положение, материальное и творческой оптимально, — является буржуазная демократия. И она стремится к таковой, как рыба стремится к воде. Винить ее в этом нельзя: такова ее природа. Та буржуазно-демократическая революция, что началась в феврале и была прервана феодально-бюрократической контрреволюцией в Октябре, состоялась заново в наши дни и состоялась с успехом. Поскольку люди умственного труда, составлявшие в 1941 г. всего 2,7 % занятого населения, сегодня составляют почти 30 %; они — подлинный гарант необратимости тех революционных перемен, на которые в феврале 1917 г. у них просто не хватило сил.

Но русская интеллигенция не несет никакой ответственности за Октябрьский переворот и установление большевистской власти. Как не ответственна она в своем большинстве и за этот антинародный режим спекулянтов, сырьевиков и ростовщиков, символом и оплотом которого является Президент Ельцин.

Вспомним историю. Необходимость устранения прогнившего монархического строя в России понимали, чувствовали все: ни один класс, ни одно сословие не может снять с себя ответственность за это. Даже Церковь заявила, что не имеет причин сожалеть об окончании правления Романовых, и радостно отреагировала на него восстановлением патриаршества. Ни гвардия, ни армия не сделали ничего, чтобы вызволить и спасти несчастного Николая Второго и его семью. Лозунг восстановления на троне династии Романовых не выдвигали ни Деникин, ни Колчак, ни Врангель. Крестьянско-монархической Вандеи Россия не знала. "С прошлым надо покончить", — таков был общий вердикт.

Но вот что касается будущего — здесь расхождения были очень велики. Как известно, верх взяли левые партии, главным образом, социалисты — эсеры, эсдеки. Не секрет, что руководство этих партий было по преимуществу нерусским. Особенно велико было участие евреев. Таков неоспоримый исторический факт. Русская интеллигенция в большинстве своем избегала быть в социалистическом движении, предпочитая партию кадетов и другие, менее значительные организации. Ленин, в котором, кстати, русской крови не было ни капли, не случайно терпеть не мог интеллигенцию и не уставал подчеркивать ее буржуазность и неперевоспитуемость: он, в отличие от сегодняшних ругателей интеллигенции, твердо знал по опыту, что русская интеллигенция — не опора для революционеров, для Советской власти. Если в раннем социалистическом движении она и принимала участие, то после 1905 года от него отшатнулась, массами перебегая к Милюкову и Кº. С некоторым опозданием эту тенденцию выразили знаменитые "Вехи". А уж после февральской революции, свершившей все, что с точки зрения русского интеллигента должно было свершить, разрыв стал необратим. Свидетельствуют документы VI Cъезда РСДРП (26.07–03.08.1917): "Отлив интеллигенции из рядов пролетарской партии, начавшийся в 1905 году стал массовым после февральской революции, когда классовое содержание деятельности нашей партии неизбежно определило отношение к ней непролетарских элементов".

Об этом нельзя забывать. Невероятный успех русской пугачевщины XX века именно тем и объясняется, что на "теле" народного бунта сидела и направляла его стихию инородная "голова".

А что же собственно русская интеллигенция? В годы гражданской войны она эмигрировала, вымирала от голода и лишений, сражалась и гибла в рядах белых армий, саботировала распоряжения враждебного правительства. Ленин, накануне революции надеявшийся сломить сопротивление интеллигенции и заставить ее служить новой власти, очень скоро понял, что не так-то легко это сделать. Еще в октябре 1917 года он писал, что хлебная монополия, хлебная карточка явится оружием посильнее гильотины и принудит интеллигентов к работе "в интересах трудящихся" ("Держат ли большевики государственную власть?"). В декабре того же года он неискренне удивлялся, задавал риторический вопрос: "Если вы умудрены во всех делах и опытны, почему же вы нам не помогаете, почему на нашем трудном пути мы от вас ничего, кроме саботажа, не встречаем?" (Протокол ВЦИК от 14.12.1997). В мае 1918 года он грозил интеллигентам: "Их саботаж надо сломить, их надо как слой или группу подчинить Советской власти". О том же — в марте 1919 г.: "Организационная творческая дружная работа должна сжать буржуазных специалистов так, чтобы они шли в шеренгах пролетариата, как бы они ни сопротивлялись и ни боролись на каждом шагу" (Отчет ЦК на VII Съезде РКП/б 18.03.1919). Борьба — упорная! — была; сопротивление — было.