Дикий Порт

Уляна с Колючкой притихли на опушке, под пышной веткой. Прямо на глазах закрываются ночные и распускаются дневные цветы, но Улянка тысячу раз это видела и не смотрит. Она мерзнет, но даже холод ей нипочем.

Что-то удивительное творится.

– Вот ты где, – над ухом говорит папа.

Он шел тихо-тихо, чтоб никто его не заметил, но Колючка учуял его от самого дома, и поэтому Улянка только капризно пожимает плечом.

– Пап, – говорит она. – А чего теть-Нитокли… Нитокр-рис улыбается?

Игорь невольно поднимает глаза. Старейшая самка питомника замерла, вся обратившись в проницающий взор; больше всего она похожа на скелет динозавра в музее. Нитокрис довольна; пожалуй, весела, в ней закипает азартный жар, который означает, что у Колючки появятся младшие братья. Ития реагирует ровнее. У нее меньше опыта, и она слегка тревожится.

«Коллективное сознание нуктового прайда, которое концентрирует в себе самка-матриарх, напоминает по структуре коллективное сознание человечества. В преддверии войны рождается больше мальчиков и производится больше оружия – известно всем. У нукт это один и тот же процесс», – укутывая стучащую зубами дочь собственной курткой, Игорь вспоминает, как давным-давно Анжела рассказывала об этом Янине Лорцинг.

…улыбается?!

– Почему – улыбается? – ошарашенно говорит Игорь.

– Ну папа, – рассудительно отвечает Уляна. – Я же у тебя и спрашиваю, чего она улыбается.

– Где же улыбается? Морды ведь не видно. Да драконы и не умеют, им нечем.

– Глупый ты, папа, – разочаровывается Уляна. Подхалим Колючка ехидно свистит из кустов. – Они улыбаются тут! – и девочка широко раскидывает руки, описывая в воздухе круг.

«Мыслеполе», – понимает мастер.

– Тетя Нитокрис радуется, – говорит он. – Потому что скоро будет много новых маленьких дракончиков…

– Ух ты!

– Ага, – улыбается отец и поднимает Уляну на руки. – Пойдем-ка к маме, мартышка. Завтрак готов.

– Ага… – повторяет та.

Угревшись, девчушка скоро засыпает у него на руках. Игорь идет по тропе; с грузом это выходит не так ловко, как налегке, и мастер чувствует, что одежда намокает от росы.

Хорошо, что Великие Матери не пожелали говорить с ним… Они захвачены тем, что происходит на другом материке. Жадно ловят слабое эхо паники, гнева, злобы, голода, ярости – всего, что сладко боевому дракону. Они довольны.

Игорь перехватывает удобней посапывающую дочь, и думает, что ему, наверное, повезло. Он прожил большую часть жизни в ту недолгую эпоху, когда люди не воевали друг с другом. Его детям не выпало такой удачи. Осознавать это горько. Еще Игорь думает, что он главный мастер в питомнике биологического оружия, а чувствует себя каким-то смотрителем заповедника. Сугубо мирным человеком. Вчерашняя беседа с адмиралом Сенгом заставила его пить успокоительное. Он бы, наверное, еще с неделю не мог завязать беседу с нуктихами, рассказать, почему нужны новые дети…

Этого не понадобится.

Нитокрис почуяла кровь.

Там, в Городе, она уже пролилась. Теракт. Беспрецендентный по жестокости, и бессмысленный… на первый взгляд.

В столовой «Ласкового берега» находился в тот день Томми, племянник Анжелы; но с ним, по счастью, ничего не случилось. Просроченный на многие часы прием лекарств не повлек обострения. Верующая Эстер плачет и молится.

Не за сына.

Улянка тихо вздыхает, тыкаясь носом в папину шею. Нос мокрый. Все-таки словила насморк… Коттедж уже показался в облаках зелени. До него несколько сотен шагов. Чуть позади трусит неотвязный Колючка. Лет пятнадцать назад Дитрих и Янина вот так же прочесывали джунгли в поисках бешеного электровеника Лилен… Игорь думает, что ветераны Первой космической большей частью дожили до старости; ветеранам Второй это не удалось.

По-прежнему неизвестны имена убийц. Даже исполнителей. Людей со специальными сертификатами, смертников Центра, одним из которых когда-то была сама Янина. В лечебнице они сдались на милость семитерран. Это не афишируется. Можно позвонить Чиграковой, той наверняка известны имена, но к чему теперь это? «Хотите знать, кто заказчик? – спросила Таис. – Да вы это знаете прекрасно».

Разумеется.

…некоторое время назад кто-то на Земле решил сменить главу Центра; и тот подписал еще один ордер на казнь. Свою собственную в том числе. Потому что последняя песня уральского корректора отправила этого пожилого человека, многодетного отца, в больницу до скончания его дней.

Можно считать это справедливостью.

Улянка спит. Ей снится море и мама. Если сосредоточиться, увидишь ее сон. Уляна Мариненко – амортизатор, «белый», как бывают «белые» корректоры. Редкий тип.

Поняв это, Игорь понял Янину. Обоих Вольфов смела безликая сила, слепая и безразличная, не как людей – как должности. Как возможности управлять биологическим оружием, которые не должны были попасть в чужие руки. Игорь отчаянно надеется, что Чиграковой было не до его дочери, она не распознана, и за Уляной не приедут из Райского Сада. Из питомника ее тоже лучше отослать. Слишком высок уровень телепатии. Станет мастером, не заметив этого… если уже не стала. Как дочь Дитриха.