Дикий наездник

Нуаду вспомнил пограничные столбы по своему прошлому визиту, хотя тогда они были еще неактивными. Семь тонких башен потрескивали энергией некронтир, временами соединяясь похожими на молнии разрядами. Они предназначались не для защиты — по крайней мере, не в привычном смысле, — поскольку Нуаду видел, что корабли альдари без проблем входят во внутренние пределы комплекса гробницы. Впрочем, он все равно опасался, что его вместе с Б’сайннадом поглотит убийственная вспышка, когда они на скорости преодолевали периметр гробницы. Тревожное чувство, которое он испытал еще в первой экспедиции, — такое, как будто выворачивает наизнанку, — усилилось десятикратно. На мгновение его сознание также исказилось, одновременно сжавшись в невозможно маленькую точку и безгранично расширившись.

Б’сайннад ощутил то же самое и на миг потерял управление над «Гадюкой», но пришел в себя как раз вовремя, чтобы не дать машине врезаться в землю.

За барьером свет был совершенно иным, с охряным оттенком. Там, где всего миг назад альдари дышал прохладным воздухом Агариметеи, теперь его легкие опалил жар. Вокруг него с воем замедлялись и кружились «Рейдеры» и «Волновые змеи», а сзади резко затормозили дикие наездники, следом за ним вошедшие в потустороннее царство.

— Где мы? — спросил Б’сайннад, сбрасывая скорость.

Вопрос пилота убедил Нуаду в странности обстановки, подтвердив, что пейзаж и впрямь резко изменился. Впрочем, сама местность осталась прежней. Пирамида и ее окрестности были теми же, вот только лес сменился сухой пустыней, а небо затянули клокочущие пылевые облака, накатывающие на защитные экраны.

— Думаю, лучшие спросить, в каком мы времени… — прошептал Нуаду.

Глава 20 ПАНТЕЙТИКОН ОТКРЫВАЕТСЯ

Внимание Иврайны переключалось между неподвижным Эльдрадом Ультраном, оглядывающим мерцающую пирамиду, и возобновившимся боем, что разгорелся по периметру могильного комплекса. Шипение сюрикенных катапульт и треск гаусс-пушек добавляли сцене дисгармоничный фоновый шум. Время от времени взгляд притягивала к себе золотая пирамида и колеблющиеся на ее поверхности руны, но провозвестнице никак не удавалось понять смысл сменяющихся письмен.

Позади Иврайны среди багровых воинов Иннеада стоял алый отряд клана Огненное Сердце, с интересом разглядывающий местность. Нуаду не сводил глаз с пирамиды, возможно, заново переживая момент ее пробуждения либо завороженный видом сооружения. Найалл и его провидец, Алиаса, о чем-то тихо переговаривались, пока вождь клана выпивал очередной поддерживающий эликсир. Снадобье практически не подействовало на слабеющего лидера, хотя Иврайна ощущала в нем трепетание и прилив психической энергии.

Иврайна перевела внимание на Эльдрада.

— Их можно расшифровать? — спросила она, зашагав в развевающемся платье по центральной площади, — единственная, кому хватило смелости обратиться к ясновидцу.

+Это учтивый способ спросить, могу ли я это сделать.+

— Они кажутся очень знакомыми, — произнесла Друткхала. — Эти надписи больше напоминают мне идеограммы друкари, чем руны рукотворных миров.

— Да. — Присутствующие встрепенулись, услышав Эльдрада. Его голос резонировал даже без усиления вещательным устройством в шлеме. Ясновидец кинул взгляд на Кровавую Невесту, и его глазные линзы засияли золотом. — Что в них говорится?

— Я не могу их прочесть, — призналась Друткхала.

— Попробуй догадаться.

Кровавая Невеста покачала головой:

— Не могу. Для меня этот текст бессмысленный.

— Однако он был написан альдари, пусть и в древние времена.

— У нас нет времени на эту занимательную, но бесцельную беседу, — заявил Визарх, кивнув на разыгравшийся неподалеку бой. Иврайна заглушила поступающие в вещательную бусину сведения, но все равно живо могла представить, как каналы связи полнятся приказами и докладами тех, кто бился насмерть у границы хранилища. Ее сородичи умирали, и души их оставались заключенными в темнице хладеющей плоти — антипсихические обереги некронтир были достаточно мощными, чтобы удержать душу в ее физическом воплощении. Гудение, исходящее от вражеских солдат, когда они переносились в склепы воскрешения, походило на отчетливые и внезапные всплески помех, хоть некронтир и не имели душ.

Она снова сосредоточилась на рунах. Желание узнать, что же находится внутри, было почти невыносимым, как и тревожность из-за своего неведения.

— Почему здесь текст альдари? — спросил Нуаду. — Зачем некронтир использовать язык наших предков?

— Незачем, — ответил Эльдрад. — Но можно сказать, что наши предки пользовались языком некронтир или возникшим от него наречием.

— Но ты ведь сказал, что это определенно руны альдари, — указала Иврайна. — Не протоязык, общий для Старейших. Стиль написания древний, но точно нашего народа.

— Тогда, возможно, если мне дадут подумать, я смогу распутать этот лингвистический узел, — проворчал ясновидец, отступив от остальных с воздетым посохом, чтобы его мерцающее навершие озарило письмена. Время от времени он поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, словно читая руны наискось.