Дикий голод (ЛП)

Охранник посмотрел в планшет, но его голова довольно быстро взметнулась вверх.

— Да, я их ребенок, — произнесла я с улыбкой. — Мы приехали на вечеринку.

— Разумеется, — ответил он и отошел в сторону, предложив руку, когда я вышла из машины на тротуар. Музыка стала громче, а воздух наполняли запахи вина, еды и парфюма.

Когда мы вышли из машины — восемь вампиров в разнообразных торжественных нарядах — он отступил в сторону и жестом указал на тротуар.

— Приятного вечера.

— Спасибо.

Начали щелкать затворы, экраны направили в нашу сторону, когда папарацци уловили запах крови, и они сосредоточились на Сери. Казалось, Сери обладает удивительной способностью игнорировать их, представляя идеально правильный угол для их камер, с выражением беззаботности на лице, будто игнорируя их внимание. Она тоже поправила платье, задействуя плечи, бедра и ноги, чтобы продемонстрировать его необыкновенные углы, прежде чем продефилировала к воротам. Одетта плелась за ней. Когда Сери подошла ко мне, в ее глазах был недвусмысленный блеск.

— Есть время для политики, — произнесла она, — и есть время для красоты.

Я кивнула, игнорируя учащение биения своего сердца, магическое предвкушение, которое скользило у меня под кожей. Еще есть время для противоборства. У меня появилось ощущение, что оно придет скорее раньше, чем позже.

* * *

Париж прекрасен, и Дом Дюма великолепен. Но невозможно не отметить притягательность Дома Кадогана поздним летом, когда на деревьях еще много листвы, в воздухе пахнет дымом и мясом, а лужайку освещают факелы. Лужайка Дома просто огромная, большая как парк, с пешеходными тропинками, участками деревьев и скамейками, расположенными так, чтобы любоваться видами. Вампиры из более чем дюжины стран наслаждались благоухающим воздухом, прогуливаясь по мягкой траве с бокалами шампанского в руках, пока воздух наполнял джаз, сопровождаемый дурманящим ароматом августовских цветов.

— Первым делом, — произнесла Сери, — нужно выпить. — Она оглядела лужайку. — Ага! — промолвила она и указала на официанта с серебряным подносом. Но когда она двинулась в его сторону, и я покорно пошла за ней, она остановилась и подняла руку.

— Элиза, ты мне дорога, и хоть я и рада твоей компании сегодняшним вечером, это первый раз за много лет, когда ты дома. — Она положила руку мне плечо. — Ты должна воспользоваться этой возможностью, чтобы повидаться с друзьями и семьей. Я уверена, что они по тебе скучали.

— Я работаю, — напомнила я ей. — Я твоя сопровождающая.

— Со мной будет Одетта. — Она огляделась вокруг. — Кроме того, мы дома у твоих родителей, окружены союзниками и охраной. Переговоры прошли без причинения вреда, если не считать перебор с драматичностью, которую я не оценила, и нет оснований полагать, что сегодня что-то случится. Даже если что-то и произойдет, то тут много тех, кто сможет помочь. — Она сжала мое плечо. — Нет необходимости беспокоиться.

— Ты уверена? — Я не возражала против хорошей вечеринки, но не хотела уклоняться от своих обязанностей.

— Уверена. Я поговорила с Марион, и мы договорились, что ты сможешь увидеться со своими близкими.

— Хорошо, — произнесла я, подумав, что смогу все совмещать. Я смогу наслаждаться вечеринкой, но приглядывать за Сери и Марион на случай, если потребуется мое вмешательство. И она права: охранники и вампиры здесь более чем способные.

— В таком случае, увидимся позже.

И я двинулась в сторону Дома Кадогана, чтобы снова встретиться с монстром.

Глава 8

Прошло четыре года, но в Доме Кадогана пахло все так же: полиролью для дерева и свежими цветами, запах исходил от огромных ваз с полевыми цветами, стоявших на столе-тумбе в фойе. С каждой стороны располагаются комнаты отдыха, на первый этаж ведет изогнутая дубовая лестница, а в столовую и кабинеты ведет длинный, центральный коридор.

Я подошла к столу-тумбе, позволив пальцам скользнуть по блестящему и гладкому дереву. У меня в голове, подобно фотографии, возникло воспоминание.

Мне было шестнадцать лет, я спускалась по лестнице в фойе, чтобы подождать Лулу; она собиралась остаться на ночевку.

Я увидела, как Коннор, сгорбившись, сидит на деревянной скамейке — прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой ноги. На нем были облегающие джинсы и футболка под черной мотоциклетной курткой. Его руки были скрещены на груди, а глаза закрыты, поэтому веер темных ресниц падал на щеки. Его волосы были длиннее, чем сейчас — густые, темные локоны, доходящие до плеч — а губы изогнуты в улыбке.

«Он выглядел», — подумала я, — «как очень злой и счастливый ангел».

— Как жизнь, негодница? — спросил он, не открывая глаз.

— Ты теперь всех вампиров называешь «негодниками»? — спросила я, подходя ближе.

— Я чувствую запах твоих духов.

Я моргнула. Я в течение многих лет пользовалась одним и тем же ароматом — бледно-розовой жидкостью в квадратной бутылочке, которая пахла весенними цветами — но я никогда не думала, что он обращал на это внимание.

— Волк, — произнес он, сонно открывая глаза. — Хищническое обоняние.