Дикая вода

Первым, кого я встретил на деревенской улице, был Сухоруков. Он сильно изменился с тех пор, как я его видел последний раз. Это был сморщенный, совершенно высохший старик с трясущейся головой и такими же трясущимися руками. На них, как и на лысине, появились коричневые пятна, которых я раньше не замечал. Сухоруков разговаривал у калитки с почтальонкой Авдотьей, принесшей ему пенсию. Авдотья была такая же старая, как и он. Никто не знал, откуда она появилась в деревне сразу после войны, но жалостливые люди, узнав, что у нее погибла вся семья, сразу приютили ее у себя. Сначала она жила по квартирам, потом колхоз выделил ей маленькую избенку. С тех пор вот уже более тридцати лет она работает почтальонкой. Давно могла бы уйти на пенсию, но не хочет. Хозяйства у нее нет, а сидеть дома, как она сама говорит, тошнее тошного.

Проходя мимо, я услышал, как Сухоруков, обращаясь к Авдотье, произнес:

— Была бы жива старуха, чаю с тобой попила бы.

— А ты его уже и не пьешь? — насмешливо спросила Авдотья. Сухоруков, кроме всего прочего, слыл в деревне скупым человеком.

— Я теперь, Авдотья, встречи с Господом Богом жду, — сказал Сухоруков, стараясь придать своим словам как можно больше значительности.

— Ты жа в него всю жисть не верил, — удивилась Авдотья.

— А теперь он по ночам ко мне приходить стал.

— Может, покаяться надо? — осторожно спросила Авдотья. — Грех, коли он есть, на душе камнем до смерти лежит.

— Мне за свою жизнь каяться нечего.

Я стоял рядом, слушая странный разговор, но старики не замечали меня. Тогда я подошел к ним вплотную и поздоровался. Сухоруков, подозрительно посмотрев на меня, замолчал, а Авдотья, узнав, ласково ответила:

— Здравствуй, здравствуй, Натальин внучек. Откуда приехал?

— Издалека, — ответил я. — С самого Севера.

— Эко куда тебя занесло, — удивилась Авдотья.

— Привет вам, Александр Кузьмич, — произнес я, в упор глядя на Сухорукова.

— Это от кого же? — насторожился, вытянувшись в струнку, старик.

— От Безрядьевых.

Я ожидал чего угодно. Растерянности, гнева, недоумения, вопроса о том, откуда я знаю Безрядьевых и почему они передают привет? Что с ними стало за эти годы? Да мало ли что может спросить председатель, сыгравший такую роль в судьбе односельчанина. Но Сухоруков, отвернувшись к калитке, произнес:

— Не знаю таких.

— Они же у нас в Новоселовке жили, — попытался напомнить я.

Он еще раз посмотрел на меня и твердо повторил:

— Не знаю таких.

Я растерянно замолчал, потому что готов был ко всему, кроме этого. Как же ты живешь с таким грузом, Сухоруков? Ведь столько лет прошло… Пора бы осознать содеянное. Наверно, и совесть не раз мучила?

Но Сухоруков не захотел со мной разговаривать. Зажав в руке пенсию, он захлопнул калитку и, сгорбившись, мелкими, шаркающими шажками заспешил к дому.