Дикая птица

Рогнеда вежливо улыбалась и позволяла царю целовать себя.

— Думаешь, меня можно сделать своей, Радомир?

— Не лишай меня надежды, звезда моя. Я уж весь твой.

— Ой ли? И готов ради меня на всё?

— На всё и даже больше! — Радомир припал губами к её шее, рука нырнула под сорочку и заскользила по бедру, но Рогнеда его остановила.

— Я устала, — ласково сказала она, заглядывая ему в глаза. — И эту ночь хочу провести в одиночестве и дома. Много всего приключилось сегодня.

Радомир разочарованно выдохнул, но уступил. Поцеловал Рогнеду в щёку, пожелал добрых снов и покинул покои. Едва за ним закрылась дверь, Рогнеда принялась вытирать рукавом лицо и шею, чтобы избавиться от влаги поцелуев на коже.

Наскоро одевшись, она покинула Царские Палаты, запрягла в конюшне первого попавшегося коня и поскакала к дому. Пустые улицы Даргорода мирно спали, так что звон копыт эхом разносился по округе. Ночь выдалась лунная, светлая — редкое явление в разгар осени. Ближе к окраине города каменные дома сменились деревянными избами, и Рогнеда увидела резной конёк на крыше своего дома — самого высокого на улице. Щедрый подарок Радомира в её первый визит в Даргород, но ещё сдержанный — домик хоть и большой, но на самой окраине, чтобы не сильно волновать двор излишним вниманием царя к женщине, пусть и княгине, но всё же недостаточно богатой и знатной, чтобы это внимание привлекать.

Рогнеда спешилась у ворот и взлетела на крыльцо, у которого дремал Войко. На носу у него красовался огромный синяк от её утреннего удара.

— Госпожа! — подскочил он. — Мы так перепугались, когда ты убежала!

Рогнеда не обратила на него внимания и забежала в дом. Бросилась к лестнице — прямиком на чердак. Нужно было проверить, остались ли живые птицы — это единственное, что волновало её сейчас.

На чердаке было темно и тихо. Пол усыпан перьями и помётом. Под потолком висели пустые клетки, лениво покачиваясь от сквозняка. Круглое чердачное окно распахнуто. Она никогда его не закрывала. Она никогда не запирала клетки. Птицы всегда возвращались. Они всегда возвращались домой. К ней.

На глаза навернулись слёзы, и Рогнеда стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Позади послышалось напряжённое кряхтение — это Войко взбирался на чердак.

— Что-то стряслось, госпожа? — кудрявая голова слуги высунулась из проёма в полу.

Рогнеда взвыла. Ей нужно было куда-то деть страшные чувства, раздиравшие и давившие грудь. Она потеряла всех своих птиц! Она убила их! Они были со ней с самого детства! Они были её!

— Кто?! — взревела Рогнеда, хватая Войко за бороду и вытягивая на чердак. — Кто был здесь?!

Войко схватил её за руку, вполз на животе на чердак и завалился на спину. Лунный свет упал на чернильную татуировку на его шее — руну обещания, — означающую, что и он принадлежит ей.

— Я не понимаю, госпожа! — верещал Войко. — Что-то случилось?

— Кто-то был здесь сегодня?! — Рогнеда изо всех сил дёрнула Войко за бороду. Татуировка на шее слуги вспыхнула, причиняя ему боль и напоминая, кто здесь хозяин.

— Никого! Никого не было!

Рогнеда снова дёрнула бороду, руна разгорелась сильнее. Войко взвыл.

— Отвечай честно! Или хочешь, чтобы я тебя и второго глаза лишила?

Войко схватился за белый слепой глаз и с ужасом посмотрел на Рогнеду вторым — карим.

— Никого не было, госпожа! Клянусь! Глазом своим клянусь! Не было в доме чужаков!

— Из своих кто на чердак поднимался?

— Никто! Не знаю! Не видал, госпожа! Клянусь!

Рогнеда занесла руку, чтобы хорошенько его ударить по раскрасневшейся роже. Но тут что-то пискнуло в темноте. Рука дрогнула, и Рогнеда резко обернулась.

Писк повторился. Громче и требовательнее. Неужели? Рогнеда бросила Войко и пошла на звук. Слуга сдавленно застонал.

В самой дальней клетке, в тёмном углу, куда не добирался лунный свет, Рогнеда разглядела гнездо, а в нём — три маленьких чёрных комочка. Они дрожали, разевали жёлтые клювы и верещали, настойчиво требуя пищи. Похоже, кто-то из галок припозднился с выводком.

— Войко.

— Да, госпожа?

— Иди копать червей. Нужно покормить птенцов.

— Но сейчас середина ночи, темно…

Рогнеда медленно обернулась. Войко сжался под её взглядом.

— Иди копать червей.

— С-слушаюсь, госпожа! — Войко поклонился и мигом скрылся из виду.

Рогнеда вернулась к птенцам. Аккуратно, боясь повредить их хрупкие тельца, провела пальцами по едва оперившимся спинкам.

— Как же вас назвать?

Птицы окружали её с детства. Первую галку Рогнеда нашла, когда ей было шесть. Играла в саду у дома. Зеленью клубилось позднее чароградское лето, на деревьях уже спели яблоки, а ветер тревожил ковыль и незнакомые фиолетовые и жёлтые цветы. Галку Рогнеда увидела на ветке старой яблони. Захотела потрогать, но она всё никак не давалась в руки, ускользала, но не улетала далеко, пересаживалась с ветки на ветку, с забора на лавку, заставляя себя преследовать. Она будто играла с Рогнедой. Смеялась над ней. Разозлившись, Рогнеда бросила в неё камень.