И все-таки в глубине души Илита злилась, что старшина так долго держит ее в части. Скорей бы в рейд по фашистским тылам!
Но однажды обида ее прорвалась. Она повысила голос на Никонова. Чего это он прицепился к словам врача из госпиталя: «Дауровой нужен отдых»? Отдыхать она будет после войны! Нечего мариновать ее в пещере! «Штабной крысы» из нее не выйдет, пусть Никонов на это не рассчитывает!
— Не могу сидеть сиднем под толстыми каменными сводами, — говорила Илита, горячо сверкая глазами, — когда рядом товарищи воюют, идут на смерть! Вот что, старшина: или посылай меня в разведку, или я обращусь прямо к Бритому Барсу!
Никонов устало вздыхал. Ему не хотелось ввязываться в спор. Он просительно говорил Илите:
— Подождите чуток, товарищ лейтенант. Рановато вам в разведку идти.
За те две недели, что Илита пробыла в полку Красникова, погибло немало разведчиков. Не вернулся из рейда во вражеский тыл Леша Захарченко, который так неловко пошутил с Илитой. Подорвался на «хитрой» мине грузин Нонешвили. Окруженный врагами, метнул себе под ноги последнюю гранату сибиряк Геннадий Феофилактов. Услышав о новых потерях, Красников каждый раз грустно подытоживал:
— Разведрота, а людей и на взвод не наберется…
Группа разведчиков таяла не по дням, а по часам. Пополнения ждать было неоткуда. Правда, поговаривали, что вот-вот наши сбросят в Севастополь десант, и тогда горстка разведчиков превратится действительно в разведроту. Но десанта все не было и не было…
Фашисты же не отказывали своим частям в пополнении. День ото дня они усиливали натиск на обескровленную армию защитников Севастополя.
Илита ждала, когда Бритый Барс разрешит ей идти в разведку. Но вышло так, что еще до первого рейда по тылам противника она побывала в опасном деле.
Как-то майской ночью командиру полка Красникову сообщили, что в районе Инкермана попала в беду отдельная рота, которой командовал старший лейтенант Гуриев. Фашисты окружили ее. Связь с ротой была прервана. Опасность грозила и артиллерийскому полку, где командиром был Чичугин, а комиссаром — Железняк: фашисты обложили полк с трех сторон.
Нужно было контратаковать прорвавшегося врага. Но откуда взять для этого силы? Генерал Петров обратился к Красникову. И Красников, смертельно усталый, бледный от бессонницы, начал искать выход из создавшегося положения.
Он вызвал разведчиков. Объяснил им обстановку. Сказал, что свежих частей в гарнизоне Севастополя нет, и единственная группа, способная выручить роту Гуриева и оттеснить фашистов от позиций артполка Чичугина и Железняка, — это разведчики. Конечно, их мало. Но он, Красников, выделит в распоряжение Никонова еще человек сорок — пятьдесят.
— Что ж, надо — значит, надо, — ответил за всех Никонов. — Только дело это треба хорошенько обмозговать.
— Думай, думай, старшина, — согласился Бритый Барс. — Но одно знай: времени у нас в обрез, немцы-то Гуриева доколачивают, скоро и за артполк примутся…
Отпустив разведчиков, Красников попросил Илиту задержаться.
— Пойдешь с Никоновым, — сказал он Илите. — А то, я слышал, тебе пороха на земле хочется понюхать. — Он устало вздохнул. — На опасное дело вас отправляю. Не послал бы тебя… Но посылаю, потому что верю: ты не подведешь. Да, кстати, Гуриев — твой земляк, осетин…
«Гуриев, Гуриев, — повторила Илита про себя. — Знакомая фамилия. Гуриевых много, и кое-кого я знаю. Только о каком Гуриеве идет речь?»
Илита не обратила внимания на то, что впервые со времени пребывания в полку Красников назвал ее на «ты». А для самого Красникова это было своего рода братанием. Он говорил «ты» только тем, кого искренне полюбил. Илита нравилась суровому командиру полка и как красивая, скромная девушка и как мужественный, цельный человек.
Через полчаса у Никонова был готов план рейда. Опытный солдат, знавший окрестности Севастополя как свои пять пальцев, он рассудил, что к роте Гуриева можно добраться через минное поле, то есть именно там, где немцы не рассчитывали на прорыв. Гуриев, по-видимому, и сам считал это минное поле непроходимым. Во всяком случае, когда еще была связь между ротой и артполком Чичугина и Железняка, он сообщил, что фашисты силой в два батальона прижимают его к минному полю.
Никонов был уверен, что его группа пройдет минное поле и выведет из-под огня роту Гуриева.
Миновала полночь, когда группа отправилась в путь.
Бойцы шли уже два часа. Кто бывал в Крыму весной, знает, как темны южные ночи. Ориентироваться было трудно. Сами того не ведая, немцы помогали бойцам находить верное направление: то и дело с вражеских позиций взмывали в небо ракеты — наши очень точно называли их «фонарями». Да кроме того, на исходе второго часа, когда до Инкермана было уже совсем близко, горизонт вдруг окрасился многочисленными вспышками разрывов — там рота Гуриева отбивалась от двух батальонов фашистов.
Быстрый марш почти в полной темноте утомил бойцов. Но Илита, наверно, устала больше всех. Ноги налились свинцом. Во рту пересохло. Дыхание стало прерывистым. Илите казалось, что они идут не час, не два, а сто часов. Когда же конец пути?