Диггер

– Да знаю… – махнул рукой журналист. – Водителям, которые нас подвозили, приходилось врать, что это мою одежду пропитали химическим составом для съемок фильма.

– Потерпи, Глебка, немного осталось. Сейчас же пойду готовиться к обряду. Только сначала ты представь мне то белоглазое бородатое чудо, которое стоит за тобой.

– Ах да! Дед Матвей, это Никитотий! Тотя по-нашему. Мой хороший друг и товарищ. Он из подземного города…

Парень не успел договорить, как старик воскликнул:

– Сиртя?! Не может быть! Я думал, это только легенды!

Он резво подбежал к карлику и начал его возбужденно трясти, приговаривая:

– Дорогой ты мой! Замечательный! Ты же не представляешь, какую вещь для меня сделал! Теперь я воочию убедился в реальности легенд!

– Глебыч! – завопил Тотя. – Убери старика, он сумасшедший! Всю душу из меня вытряс!

– Дед Матвей! – рассмеялся журналист. – Оставьте Никитотия в покое! Он парень суровый, не любит телячьих нежностей.

– Прости, прости! – залепетал старик. – Ошалел немного от радости. Да чего ж это я?! Идемте скорее в дом! У меня и стол накрыт, вас поджидаю. Жорик предупредил, что вы скоро будете. Но я никак не ожидал, что ко мне в гости сам сиртя заглянет!

Никитотий отбежал от деда Матвея и спрятался за спину Глеба.

– Не бойся! – шепнул ему парень. – Старик действительно немного чудаковатый, но незлобливый.

– Надеюсь, – буркнул карлик. – Меня так даже на пытках у старейшин не трясли.

– Дед Матвей, – громко сказал журналист, – нам бы помыться сначала. Мы столько дней в пути, что и в дом-то заходить страшно. Грязь уже кусками отваливается. А можно баньку затопить?

– Так с утра топлю, – ответил старик. – Идите мойтесь! Там и одежда чистая имеется. Может, слегка не по размеру, но ничего… А потом сразу за стол!

Глеб провел Тотю во двор и показал, где находится баня.

– Ты начинай мыться, – произнес парень, – а я буду с огненным братаном договариваться, чтобы он и мне разрешил грязь смыть. Знаешь же, он воду не любит.

– Хорошо, – кивнул Никитотий и скрылся за деревянной дверью.

Журналист же подошел к бочке с дождевой водой, стоящей у торца дома, и опустил в нее руку. Вода тотчас вспенилась и закипела. В воздух поднялся обжигающий водяной пар. Глеб немедленно выдернул руку из бочки и сказал:

– А я думал, что и после миражей ты позволишь мне водой пользоваться. Невозможно же садиться за стол таким грязным! А если я не буду пить и есть, то тело мое быстро придет в негодность. Братан, потерпи немного, дед Матвей обещает, что сегодня освободит нас друг от друга. Позволь мне искупаться и поесть напоследок. Мало ли что пойдет не так?! С тобой-то ничего не случится, а вот я могу и помереть ненароком…

Он долго разговаривал с языческим мыслеобразом. Уже и Тотя успел выкупаться, и дед Матвей несколько раз на крыльцо выходил, звал обедать. Но журналист так и стоял у бочки с дождевой водой, периодически опуская в нее руку. В конце концов, когда он уже совсем отчаялся договориться с огнем в своем теле и чисто машинально опустил ладонь в бочку, вода вдруг перестала закипать вокруг нее.

– Аллилуйя! – закричал Глеб.

Он немедленно кинулся в баню и с остервенением стал соскребать с себя многослойную грязь. Выкупавшись, парень надел чистый спортивный костюм, который был ему слегка коротковат, и отправился на кухню. Там пили чай Никитотий и дед Матвей. Карлик возбужденно рассказывал старику о своем решении устроить революцию и свергнуть неугодных вождей. А тот, в свою очередь, его поддерживал.

– Нечего им эксплуатировать трудовой народ! – кричал карлик. – Пусть сами идут драгоценные камни добывать! А то ишь придумали нас чудью пугать! Долой!

– Эвон как! – вторил ему старик. – Нашлись, понимаешь, трутни! Конечно, долой!

– Погодите! – попытался прервать их журналист. – С революцией можно подождать! Сейчас важнее энергетический поток сместить к центру Земли и меня от огненного братана освободить!

Но заговорщики его не слушали. Они шумели, разрабатывали всевозможные планы захвата власти и способы проведения восстания. Глеб разозлился и уже собирался накричать на «революционеров», но неожиданно его взгляд упал на перстень Соломона, который он не снимал даже в бане, и парень рассмотрел на его ободке четкую надпись: «Все пройдет!» Он почему-то сразу успокоился, сел за стол и начал обедать. Спустя полчаса дед Матвей и Никитотий выдохлись и обратили свое внимание на журналиста.

– Ты прости нас, – сказал старик. – Заболтались мы совсем. Просто Тотя так интересно рассказывает. Да и не всякий день я с сиртя общаюсь…

– Ничего, – усмехнулся Глеб. – Зато я поесть успел.

– Кстати, – влез в разговор карлик, – Глеб с Георгием Матвеевичем тоже обещали помочь с переворотом.

– Георгием Матвеевичем? – удивился дед Матвей. – Это еще кто?

– Кот!

– А-а-а! Ну, тот еще и не такое может наобещать… – заулыбался старик.

– Дед Матвей, – внезапно произнес журналист, – а как вы тут поживаете? Где Снегирев? Как дела у Сани и дяди Коли? У племянницы вашей все нормально?