Дифференцировать тьму

Артэйз тоже улыбнулся. Выпрямил спину, не поднимаясь с колен, но с прежней горделивостью.

— Благодарю, принцесса, — высокомерно кивнул он, мигом растеряв мнимое раскаяние. — Я знал, Миркрихэйр, что ты разумный…

Когда пальцы колдуна выплели рунную паутинку, я не сразу поняла, зачем она. Наверное, как и все в кабинете. Как и сам Артэйз.

Поэтому на мраморный пол он повалился с удивлённым лицом. Безвольно раскинув руки. В отблесках свечей блеснули его ногти, аккуратно заточенные, когда-то в кровь рассадившие мне щёку.

И даже неподвижные глаза ещё казались живыми.

Смерть, свершившаяся на моих глазах, не вызвала у меня никаких особенных чувств. Ни ужаса, ни тошноты. Возможно, потому что слишком мирной и нереальной она выглядела.

Но радости и удовлетворения — тоже.

Хорошо, что так.

— Умереть быстро, без боли — это милость, — негромко сказал Лод, опуская ладонь.

Потом встретил взгляды шестерых гвардейцев.

Я не смотрела на них раньше. Думала, в их глазах будет ненависть, — но там было лишь то же удивление, что медленно стекленело в глазах Артэйза.

Никто ещё толком не осознал произошедшего.

— Я предупреждал. Неоднократно. Но время предупреждений закончилось. Если ещё кто-то вздумает причинить боль мне — или тому, что принадлежит мне, — вспомните, что его ждёт.

А потом Лод посмотрел на Морти, застывшую статуэткой серого мрамора.

Она ничего не сказала — и лишь расширенные глаза кричали немым вопросом.

«Почему».

— Я не умею прощать, — мягко молвил колдун. — Ты же знаешь.

Она так ничего и не сказала. Лишь повернулась и вышла прочь, мимо тела Артэйза. А Лод оглянулся на Алью, который только кивнул.

Кажется, у Повелителя казнь тоже не вызвала особых эмоций.

Просто одним дроу в его гвардии стало меньше.

— Иди, — велел Алья. — И девочку забери.

— Слушаюсь. — Колдун склонил голову. — Снезжана, идём.

Я проследовала за ним к выходу, обойдя тело Артэйза по стеночке. Глядя Лоду в спину, избегая смотреть на что-либо ещё, даже когда мы уже шли по переходам дворца, возвращаясь в башню.

— Принцесса… — наконец робко произнесла я.

— Я поговорю с ней. Только тебя отведу, — коротко бросил Лод. — Она поймёт. Не в первый раз.

Я кивнула. Помолчала, считая наши шаги.

— Жаль, что я не разорвала клятву раньше.

— Почему?

— Тогда бы ты не оказался в опасности. И тебе не пришлось делать… этого.

Лод остановился, и я чуть не врезалась ему в спину.

Потом повернулся ко мне.

— Ты думаешь, я не поступил бы так же, если б под угрозой оказалась только твоя жизнь?

Его взгляд резал серым металлом.

Наверное, он должен был пугать меня. Как, видимо, порой пугал Морти. Наследник Ильхта, который мог убивать одним изящным движением руки…

Но чего я не чувствовала, так это испуга. Может, потому что случившееся ясно позволило мне понять: он никому не даст меня обидеть. Никому и никогда, и себе — в первую очередь.

С того момента, как мы встретились, я постоянно в нём сомневалась. Подозревала в чём-то. Иногда — боялась, иногда — почти ненавидела.

Но больше я этого делать не собиралась. Ни за что. Никогда.

И, что бы ни случилось, я всегда буду на его стороне.

— Нет, — спокойно сказала я. — Не думаю.

Лод не спросил, осуждаю ли я его. Наверное, и так видел, что нет. И взгляд его смягчился.

Зато губы тронула бесконечно горькая улыбка.

— А знаешь, что самое забавное? — молвил он, задумчиво и почти весело. — Если б вчера на месте Дэнимона оказался кто-то вроде меня — сейчас мы с тобой были бы мертвы.

Я промолчала. Мне не требовалось отвечать, чтобы он понял, — я думала о том же.

Но дальше мы уже шли бок о бок.

Лод сдержал слово. Довёл меня лишь до двери в башню и, велев выпить настойки, которые принесёт Акке, ушёл. А я поднялась наверх, прихватив по дороге в гостиной «Исторические записки», решив в преддверии переговоров убедиться, что помню их в точности.

Оказавшись в лаборатории, какое-то время постояла перед своей постелью. В которой, видимо, ещё с ночи дрых Бульдог, нагло возложив морщинистую морду на подушку. При моём приближении пёс встрепенулся и приоткрыл глаза, косясь на меня с явной опаской. Взгляд его ясно говорил: «Ну да, сейчас прогонишь, знаю, знаю…»

Я судорожно вдохнула.

И, протянув руку, быстро погладила пса между стоячими ушами. Одним коротким движением, тут же отдёрнув руку, — но погладила.

Ведь это меньшее, что я могла сделать после вчерашнего.

— Ладно, если хочешь спать здесь, спи, — выдохнула я, прежде чем опуститься в кресло. — Заслужил.

Не знаю, понимал ли Бульдог мои слова, но общий смысл ему был определённо ясен. Во всяком случае, если судить по тому блаженному виду, с которым он зевнул и закрыл глаза, явно намереваясь провести здесь ближайшие пару часов.

А собаки, пожалуй, действительно лучшие друзья человека. Даже тех человеков, которым вроде бы не слишком нужна их дружба.

По крайней мере, как этим человекам кажется изначально.

Морти я снова увидела лишь вечером в гостиной, непосредственно перед тем, как мы отправились на переговоры.