Дифференцировать тьму

Итак, факт первый: Сашка смирился с моей смертью, встречается с белокурой красоткой, не обременённой выдающимся интеллектом, и хочет меня забыть. Неутешительно. Интересно только, почему не с Сусликовой — с её-то сталкерством? Хотя та вполне может сейчас обивать судебные пороги, а тут немного не до мальчиков…

Даже странно, что меня не тянет разрыдаться по этому поводу.

Собственное спокойствие удивляло. Было тоскливо и горько, но не больно. Может, потому что в глубине души я всегда понимала: этим всё и кончится? И надеялась лишь, что Сашка выберет себе пару получше?

Или…

Ладно, никаких «или». Так всё и есть.

Факт второй: это сильно осложняет моё возвращение домой. Нет, не отрезает путь, как я думала сгоряча, — в конце концов, всё зависит не от самого Сашки, а от моего отношения. Следовательно, нужно всего-навсего дождаться, пока утихнет первая обида и категорическое нежелание снова видеть друга в объятиях белокурой идиотки, ибо перспектива навсегда застрять в мире, где нет мобильников, компьютеров и Интернета… а у светлых ещё и элементарных удобств… мне не нравилась. Короткое увлекательное приключение — пожалуйста, но вечное поселение — нет, спасибо.

Ну почему Сашка не мог подождать хотя бы год…

Тяжело вздохнув, я встала и побрела в ванную.

Ни в спальне, ни в библиотеке Лода не оказалось. Лишь скомканное одеяло на его кровати подозрительно шевельнулось, когда я, умывшись, уже шла обратно. Сообразив, что под одеяло закопался Бульдог, я торопливо шмыгнула за дверь. Вернувшись в лабораторию, села в кресло, чтобы взять со стола кружку с остывшим чаем.

Теперь Лод знает всё. Всю мою слезливую историю. Досадно. Ни в школе, ни в универе понятия не имели о моих проблемах, никто и никогда. А о суицидальных мыслях я не говорила даже Сашке.

Надо сказать, внезапная исповедь не вызывала у меня стыда. В конце концов, я и правда слишком долго держала в себе слишком многое, и кому, как не своему отражению из зазеркалья, я могла об этом рассказать? Надеюсь только, теперь Лод не начнёт меня… жалеть.

Но в том, как он реагировал, не было жалости. Никаких исполненных сочувствия взглядов, тщетных попыток утешения или фальшивых подбадривающих слов. Нет, он просто дал мне выпить и выговориться. А потом уложил спать.

И, как ни странно, мне действительно стало легче.

Я сделала пару медленных, маленьких глотков.

Интересно, он сейчас…

Я покосилась на зеркальце, лежавшее рядом с моей подушкой.

Когда я, захватив чашку, переместилась на постель и взяла его в руку, серебро оказалось ожидаемо тёплым.

Первое прикосновение к стеклу явило мне Кристу, лежавшую на кровати, и отозвалось в ушах знакомым тоненьким голоском.

— …не получится! — вещала бывшая сокамерница. — Только время зря тратит! Ещё грызуна этого притащила мне назло!

Дэнимон и Восхт сидели за столом и на реплики Кристы не обращали ни малейшего внимания. Они сосредоточенно играли в скаук. Должно быть, Лод одолжил доску… не ту, за которой коротали вечера мы, другую. Рядом мирно сидел паппей и, держа что-то в лапках, сосредоточенно это грыз.

— Мы ведь ни подслушать, ни подглядеть не можем! — Криста досадливо всплеснула руками. — Почему вы такие спокойные?! От этого, между прочим, наша судьба зависит!

— Любовь моя, ты сама сказала, что мы ничего не можем сделать, — переместив одну из своих фигур, принц погладил паппея по полосатой спинке: кажется, ему зверёк тоже понравился. — Остаётся только ждать.

И ему почти удалось изобразить беззаботность.

Восхт молчал. Как всегда, впрочем. Больше в комнате никого не было — а значит, Навиния вновь окучивала Лода.

Второе прикосновение к стеклу подтвердило догадку.

— …нет, неправильно, — нежно проговорила принцесса, держа Лода за руку. — Здесь круг должен быть меньше.

Они склонились над крышкой стола, на которой изумрудом сияли светящиеся линии. Отсюда не было видно, во что они складывались, но логично было предположить, что Лод рисовал нечто вроде пентаграммы — а Навиния направляла его ладонь.

Отдавала указания с томным придыханием, льнула всё ближе…

Захлопнув зеркальце, я неторопливо, маленькими глотками выпила весь чай, считая степени шестёрки.

Спокойно. Они просто занимаются… кхм… магией. Без всяких двусмысленностей. Принцесса может липнуть к Лоду сколько угодно, но ему от неё нужно только одно — и вовсе не то, что обычно подразумевают под этими словами.

Сделав последний глоток, я вновь откинула серебряную крышку.

Двойное прикосновение к стеклу. Быстро, словно на планшете. И вряд ли я не видела гостиную дольше пары минут.

Но этого хватило, чтобы происходящее в ней кардинально изменилось.

— …никто никогда не мог противостоять мне! Но вы… если бы только мы встретились иначе…

Светящаяся пентаграмма исчезла. Навиния стояла в шаге от Лода, опустив голову. Колдун молча взирал на неё — не сказать, что сверху вниз, потому что они были одного роста.

И теперь они явно занимались не магией.