Дьявол и Дэниэл Уэбстер

И с этими словами он нацелился дать гостю такого пинка, что лошадь бы на ногах не устояла. Он только носком башмака достал гостя, но тот так и вылетел в дверь со шкатулкой под мышкой.

– А теперь, – сказал Дэниел Уэбстер, видя, что Йавис Стоун понемногу приходит в себя, – посмотрим, что осталось в кувшине; всю ночь толковать – у любого глотка пересохнет. Надеюсь, сосед Стоун, у вас найдется кусок пирога на завтрак?

Но и сегодня, говорят, когда дьяволу случается проезжать мимо Топкого луга, он дает большого крюку. А в штате Нью-Гэмпшир его не видели с той поры и поныне. Про Вермонт и Массачусетс не скажу.

Дэниел Уэбстер и морская змея [2]

Так уж вышло, что однажды летним днем Дэнл Уэбстер и кое-кто из его друзей отправились рыбачить. Дело было во времена зенита его власти и славы, когда вопрос состоял не в том, будет ли он президентом, а в том, когда он им будет, и все депо Кингстона вставало, когда Дэнл Уэбстер прибывал занять свои вагоны. Но он, хотя и был госсекретарем и первым человеком в Новой Англии, все равно оставался прежним Дэнлом Уэбстером. Ром он покупал самолично и на розлив у полковника Севера в Кингстоне, аккурат под вывеской «Товары из Англии и Вест-Индии», и всегда находил время, чтобы хоть как-нибудь да подсобить другу. А что до его большой фермы в Маршфилде[3] – та у него была светом в окошке. Любимых лошадей он хоронил со всеми почестями, не снимая, как говорится, с них подков, на частном кладбище, сочинял им эпитафии на латыни, и от него часто слышали, что у его большого быка венгерской породы, Святого Стивена, в одном только заднем копыте больше ума, чем у многих политиков. Но если он и любил что-нибудь больше самого Маршфилда, так это море и вообще воды вокруг него, ибо он был прирожденный рыбак.

В тот раз он рыбачил в соленых водах на «Комете» так далеко от суши, что ее и видно не было. День выдался в самый раз для рыбалки, не слишком туманный, но и не слишком ясный, и Дэнл Уэбстер радовался ему, как радовался всему, что есть в жизни, кроме разве что когда слушал речи Генри Клея. Он выкроил с полдюжины дней, чтобы съездить в Маршфилд, а в отдыхе он нуждался, ведь годом раньше мы чуть было не ввязались в войну с Англией, и теперь он старался довести до ума надежный, склепанный медью договор, чтобы сгладить разногласия, из-за которых наши две страны все еще оставались недружественными. А это была та еще работенка даже для Дэнла Уэбстера. Но едва ступив на борт «Комета», он сразу стал беспечным и душевным. Вокруг него собрались верные друзья, и он не позволил бы сказать на судне ни слова о политике – впрочем, в тот раз это правило нарушили, и не без причины, как вы вскоре сами поймете. А когда ему попалась первая треска и он почуял, что рыбина заглотила наживку, то медленно расплылся в широкой улыбке и объявил: «Джентльмены, вот оно – истинное утешение». Таким уж человеком он был.

Не знаю, сколько всего народу собралось не борту, полдюжины или вроде того – в самый раз для теплой компании. Скажем, были там Джордж Блейк, и Руфус Чоут, и юный Питер Харви, и парнишка по имени Джим Биллингс. И конечно, был Сет Питерсон, капитан судна Дэнла, в красной фланелевой рубахе – воплощение Новой Англии, прямо как треска и морские сливы, верный друг Дэнла Уэбстера. Дэнл, так уж вышло, был госсекретарем, а Сет Питерсон, так уж вышло, – капитаном судна, но в отношениях между ними это ничего не меняло. И как только «Комет» отчалил от пристани, заправлять всем стал Сет Питерсон, как и полагается капитану.

Так вот, рыбачили они все утро, прервались ненадолго, чтобы перекусить, кто-то курнул сигару и вздремнул, кто-то нет, во всяком случае, день перевалил за середину, и все были вроде как устроены удобно и довольны. Они все еще рыбачили и удачно, но знали, что уже через час с небольшим им предстоит двинуться домой с отличным уловом. Вот разговоров и прибавилось, чего Сет Питерсон не одобрил бы ранее, может, рассказывали даже анекдоты или какие-нибудь байки. Я-то не знаю, но всем известно, как оно бывает, когда мужчины соберутся под конец хорошего дня. Но о деле все равно никто не забывал, и, если не ошибаюсь, первым кое-что заметил Джордж Блейк.

– Дэнл, – тяжело дыша, позвал он, – мне тут попалось что-то такое, что тянет за леску, как лошадка моргановской породы.

– Ну, так выдерни его! – откликнулся Дэнл и вдруг аж в лице переменился: у него самого леса натянулась, как струна. – Джордж, моя взяла: за мою леску тянет будто пара молодых бычков!