Диаспора

Не думаю, однако, что эта идея получит особую поддержку — новые астрономические проекты служат ей противоядием. История нам не проводница. Эволюция тоже. Надо смириться с фактом: мы отстали… и потому цепляемся за Землю — смотрим во Вселенную, но крепко вросли в свою почву. И все-таки я продолжаю спрашивать себя: куда мы двинемся? Великая хартия К-Ц говорит: «Понимай и уважай Вселенную» — но какую? В каком масштабе? C помощью каких чувств и какого разума? Мы можем стать кем угодно — пространство наших возможностей куда обширнее Галактики. Можем ли мы пойти на это, не сбившись с исконного Пути? Плотчики сочиняли фантастику насчет инопланетян, прибывающих, чтобы завоевать Землю, украсть наши бесценные ресурсы, вывезти их, чтобы не было соперничества… словно у рас, способных на такие путешествия, не достанет возможностей, или мудрости, или воображения на то, чтобы отвергнуть животные побуждения. Завоевание Галактики, ха! — вот чем занялись бы бактерии, заполучив космические корабли; ничего лучшего они бы не знали, и не имели бы иного выбора. У нас прямо противоположное состояние: безграничные возможности выбора. Нам важно понять, почему случилась Ящерица. Важно разгадать астрофизику, необходимую для выживания человечества. Но более всего нам требуется найти инопланетян, перед которыми стояли те же решения, найти иных, которые поняли, как надо жить, в кого превращаться. Нам надо понять, что это значит — жить во Вселенной.

Паоло разглядывал необработанные нейтринные изображения ковров, танцевавшие стаккато вокруг его двенадцатигранного домокружения. Над ним плыли неровные, лохматые прямоугольники — отпрыски большого лохматого прямоугольника, минуту назад разделившегося на двадцать четыре части. Моделирование показывало, что под воздействием океанских течений ковры могут разрываться, достигнув критического размера. В таком чисто механическом создании колоний — если гипотеза верна — было мало общего с жизненным циклом настоящих организмов. Огорчительная картина. Паоло привык, что его захлестывает бурный поток данных обо всем, что может представлять интерес, и вот оно — великое открытие Диаспоры, а он видит только призрачные монохромные изображения. Невыносимо!

Он взглянул на схему нейтринных детекторов, стоявших на зондах; здесь не было возможностей для усовершенствования.

Атомные ядра детекторов приведены в нестабильное высоко-энергетическое состояние и удерживаются в нем гамма-лучами прецизионных лазеров. Изменений нейтринного потока на 1/10¹⁵ достаточно, чтобы поднять уровень энергии и нарушить баланс. И даже так ковры отбрасывают столь слабую тень, что едва заметны при максимальном разрешении.

— Ты проснулся, — произнес Орландо Венетти.

Паоло обернулся. Отец стоял на расстоянии вытянутой руки в облике богато одетого плотчика древности, неопределенного возраста. Орландо был существенно старше Паоло и не упускал случая подчеркнуть свое превосходство в возрасте даже теперь, когда разница эта впервые упала до двадцати пяти процентов и продолжала уменьшаться.

Паоло вымел ковры из комнаты во внешнее пространство за пятиугольным окном и пожал руку отца. Сегмент сознания Орландо, зацепленный с сознанием Паоло, выразил уместную радость по поводу его выхода из гибернации; он любовно вспоминала общие переживания и надеялся, что гармония между отцом и сыном сохранится на будущее.