Диаспора

Надо было признать, что кэп довольно хорошо подготовился к этому — резервному — варианту высадки на Инферне. Предусмотрел пару комплектов согревающей — на плазменных аккумуляторах — одежды. А пара запасных — на случай неисправности электрообогрева — теплонепроницаемых комбинезонов сгодились для Палладини и Смольского. Со Смольским кэп почти смирился. Тот сильно вырос в его глазах, когда Микис представил их друг другу. Повлияло тут, видимо, не литературное мастерство автора бестселлеров, а перечисленные на обложках его книжек, читанных-таки кэпом, спортивные увлечения Смольского. Обладатель нескольких альпинистских призов мог быть полезен в предстоящем переходе

Кэп Листер сразу и четко определил и сам маршрут перехода через плато — к одному ему известной точке, и порядок продвижения по этому маршруту. Движение группа начинала только после захода местного светила — точнее, с наступлением темноты — и с короткими привалами продолжала его до рассвета. Днем отсиживались в пещерах или расселинах, которые почти безошибочно находил кэп. Кирилла это уже не удивляло.

И точно так же, как самый медленный из ее кораблей определяет скорость движения эскадры, скорость движения беглецов определяла прихрамывающая, неровная поступь Микиса Палладини. За первый же переход предприниматель сбил себе ноги, и походка его теперь напоминала способ передвижения пожилого какаду, сшибленного булыжником с родной пальмовой ветви на землю. Кирилл прикинул, что еще немного — и придется сооружать из подручных материалов некое подобие паланкина для злосчастного владельца «Риалти». Носилки, во всяком случае.

А чтобы жизнь товарищей по несчастью не казалась им медом, Бобер с предельным многословием озвучивал для немногочисленной аудитории все свои претензии к климату Инферны, к затее кэпа Листера, к каждому из спутников и к злой судьбе вообще. Спешил он поделиться и своими страхами, а также дурными предчувствиями, которые овладевали им непрерывно по мере продвижения отряда вперед.

Это повлияло на порядок движения группы. Почти рефлекторно Кирилл и Листер начали отрываться от столь словоохотливого спутника и форсировали очередной этап пути. Когда Смольский и Палладини начинали теряться в прекрасном далеке — среди каменных осыпей и валунов, кэп приостанавливал движение и поджидал, пока они приблизятся на то расстояние, с которого становились отчетливо слышны стенания Бобра.

Получалось, что основным его слушателем выпало быть Смольскому. Сердобольный писатель не только терпеливо сносил кудахтанье своего несчастного спутника, но и всячески старался облегчить его страдания — то подставляя плечо на крутом подъеме, то страхуя на спуске, а то и просто подволакивая его на спине через непролазные завалы. Подсознательно он понимал, что, притягивая на себя все постепенно накапливающееся в их микроотряде раздражение, Микис выполняет роль своеобразного громоотвода, не давая разразиться более серьезным конфликтам. А поводов для этого хватало — начиная с подозрений самого Анатолия в отношении планов Листера, связанных с судьбой груза «Ганимеда», и кончая каким-то странным, явно подавленным молчанием, которое висело в воздухе между Листером и Кириллом. Так что ради поддержания хрупкого равновесия в отряде Смольский решил терпеть брюзжание владельца «Риалти».

С ним Палладини и поделился очередной одолевшей его тревогой.

— Послушайте, Смольский... — переходя на драматический шепот, начал он, когда в очередной раз между ними и мерно шагающими впереди Кириллом и Листером образовался достаточный разрыв. — Послушайте... Вы ничего такого не замечаете? Таки ничего не замечаете вокруг нас?

— Вокруг нас, — тоскливо вздохнул Смольский, — я замечаю только паскудный серый камень и — последнее время — какой-то черный мох. И кустарник типа колючей проволоки. И еще — один раз я видел скелет. Судя по всему — человеческий. Да, еще — птички эти дурацкие. Местные стервятники, наверное... Но их только днем и заметно. А вот теперь еще и дымка какая-то по горизонту. Мгла.

— Я — не про то! — мучительно поморщился Палладини. — Я говорю совершенно не про то, господин писатель! Это просто поразительно, как такой невнимательный человек, как вы, может писать книги! Разве вы не видите?! — Тут глаза владельца «Риалти» картинно округлились: — Разве вы не видите, что мы тут не одни?! Разве вы не видите, что за нами следят?!

— Следят? — озадачился Смольский. — Честно говоря, не замечаю ничего подобного. Голая пустыня вокруг. Похоже, что здесь просто некому за нами следить...

— Еще раз говорю: вы на редкость ненаблюдательны, господин писатель! — горестно констатировал странствующий предприниматель. — Вы думаете, что Микис Палладини случайно говорит вам все это именно сейчас?

Он снова перешел на горячечный шепот, глотая от волнения слова: