Диалоги снаружи и внутри

Я стою здесь… Конечно же, – здесь.
Здесь и сейчас – да, сейчас!
Это важная часть головоломки,
Злой шарады, кроссворда, шифра,
Над которым бьются агенты,
Шпионы, их дети, потомки.
Но цифра, знак, число, иероглиф —
Не даются в их грязные руки —
Лапы хищных плюшевых зайцев,
Сидящих на кочках в Разливе,
Ждущих Ленина или Мазая —
Им все равно, кто первый придет
В еллосубмарине за ними
И заберет на ту сторону —
В рай, присутствующий на земле,
В нарушение всех законов
Теологии и науки,
Пребывающих в постоянном
Конфликте, по сути – единых
В своей приверженности к догмам
И тупо отстаивающих
Непогрешимость (каждый – своих)
Догм, концепций и постулатов.

И, когда поломав все копья,
Они выйдут в ту половину,
Восстановив изначальную
Связь, Причинную Пуповину, —
Там, на той стороне их встретят —
Пушкин, Бродский и… Полозкова))

Последний Лист

памяти ШриМ

С трамплина ветки – вниз, прыжком одним —
Кружит-плывет качаясь по реке
Осенней тишины. Я – вместе с ним,
В дыханье вслушиваясь. Вдалеке —
Туманный сон из света и воды,
Стоящих за моим окном в ночи.
А в воздухе дрожат Его следы…

И подобрав ненужные ключи,
Я по следам Осеннего Листа
Ступаю осторожно и легко.
Тень тяжела мне и рука пуста,
И взгляд меня уводит далеко
От этих мест, за линии кругов,
В которых мысль бродить обречена.
Под аркой – эхо не моих шагов,
И в темной комнате – свеча одна…

Окно закрыто от ночных теней,
К нему прильнувших жадно и тепло,
Толпящихся все гуще и тесней,
Расплющив нос о зыбкое стекло…
Меня их глупый лепет не гнетет.
Я здесь, чтоб охранять Свечи Огонь.

Осенний Лист замедлил свой полет
И, словно бабочка, спорхнул в мою ладонь.

СПБ

Ржа запекшейся уже крови
В сладкой пудре разрушенных стен,
Тоже ржавой. В тени условий
И условностей. Но перемен
Не дождаться. И через вечность —
Ржа заброшенной узкоколейки —
Ржавью конского щавеля… Млечность
Злых туманов, дырявой лейки
Тучи ржавой глухие стоны,
Заполняющие подкову
Над стоячей водою. Сосны
Корабельные вторят слову
Ржи гнедой лошадиной масти,
Нервной дрожью звучат в потемках,
Чуя запах тигриной пасти,
Ржавость ила, в слюнных потеках.
И заржавленной мелкой монетой
Сыплет птицам ржаные крохи
Сонный город, лакающий Лету
Жестью кровельных крыш, под вздохи
Над последним куском шоколадки.
Сладкоежка считает шаги
К завершению ржави сладкой,
В нержавейке гремящей фольги.

«Троллейбусы, в сумерках, – с глазами большими…»