Диалоги снаружи и внутри

Опять ни облачка на небе, в душе ни горести, ни зла.
Заказан осенью молебен во славу света и тепла.

Мотив, известно, незатейлив, но звуки женственно добры.
Осин с березами запели многоголосые хоры.

Какие солнечные числа для песен осень отвела!
Звучат возвышенно и чисто лучистых дней колокола.

Всего отпущено по смете: и медь, и золото в листве.
И думать не к чему о смерти, когда ни тучки в синеве.

Непогода

Моросящего дня кабала, ни заката тебе, ни восхода.
Безупречною осень была – бездорожье теперь,
непогода…

Сквозняками ходи по Руси, раздувай парусами карманы,
деревянные свечи гаси, окуная в тоску и туманы.

Золотые лампады круши, приближая к седому пределу.
В нашем небе не стало души, потому-то и холодно телу.

Выметай этот лиственный сор, отзвеневший осенней
сусалью.
Обезболивай сонный простор холодов обжигающей
сталью.

И крутись и вертись допоздна – и замри на пороге
с разбега.
Разъясняется даль. Тишина. Предвкушение первого снега.

Свобода

Нам с тобой в диковину счета за курорты, яхты,
снегоходы.
Кто там уверял, что нищета дарит ощущение свободы?
Дикий Диоген? Или Сократ? Их собрат, царапавший
пергамент?
Умники болтали, что с деньгами хуже, чем без бабок,
во сто крат.

В юности мы млеем у костра, к старости проходит
это вроде.
Хоть монета явно не сестра, все ж родня какая-то
свободе.
Пусть я не разут и не раздет, но, как нитки бус,
висят заботы.
И не мне заморский президент жалует щедроты
от банкноты.

Со своей растерзанной страной я делю все беды
и невзгоды,
чувствуя затылком и спиной стылое дыхание свободы.

Дождик ленивый

Дождик ленивый в окошко накрапывал.
Я в чебуречной талант свой закапывал.
Или откапывал? Кто его знает…
Важно, что был я действительно занят.

Пальцем водил по дубовой столешнице.
Хохломолдавской подмигивал грешнице.
Обалдевал от свинины без жира —
той, что, возможно, собакой служила.

Пьяный, обкуренный бог помещения,
точка московская, повар кавказский,
вот уж спасибо вам за угощение
мертвой водицей, добытою в сказке.

Уксусно прыскали в небо соления.
Прыгали стулья: летела Вселенная.

Грязное небо в воде пресмыкалось.
Плавали в небе окурки. Смеркалось.

Я два и два сложил