Диалоги рептильного мозга

Дневная летучка обычно шла полчаса, и всегда по одному сценарию. Сейчас Марк Константинович отложит телефон, встанет и скажет: «Ну что, все в сборе? Начнем…» И дальше: «Инна Васильевна, есть у нас показатели?» А они у неё всегда есть. Она выйдет к доске и будет рисовать график, а Сумская начнет задавать уточняющие вопросы. Затем дадут слово Мартемьянову. Его, скорее всего, опять поругают за задержки сроков, но он будет давать подробные комментарии. Мартемьянова ценят, потому что его группа тянет на себе всю разработку, и в итоге конечно всё сделает. До Мартемьянова у нас работал Васильчуков, ещё раньше Азаян, но Марк Константинович их совсем загонял — они выгорели и уволились. А Мартемьянов ничего, держится. Потом дойдет до Сумской, это медийная группа. И это будет весело — Сумская всегда острит, улыбается, рассказывает байки про клиентов — в общем, оживит нашу скучную летучку. Безопаснику Осипову говорить не о чем, но время от времени Марк Константинович будет к нему обращаться. Стажера Хомякова спрашивать не будут, но он сам поучаствует в дискуссии. Наконец дойдет очередь до меня. Я перечислю, сколько тикетов с вопросами закрыл, добавлю, что по нашим серверам проблем не было, и перечислю, сколько суток они работают без перезагрузки — это почему-то всегда производит впечатление. Потом Марк Константинович выступит с мотивационной речью и закроет летучку, пожелав всем удачного дня.

— Ну что? — Марк Константинович отложил свой айфон и встал, оглядывая присутствующих. — Я офигенный, — неожиданно сказал он, поправляя галстук. — Я лучше вас в сто раз. У меня вообще всё зашибись! Как вы мне надоели. — Он улыбнулся и приглашающе указал ладонью на Инну Васильевну.

Та совершенно не смутилась.

— Я, — она со значением оглядела всех поверх очков, собрала свои таблицы в стопку и направилась к доске, — не старая. Я не старая! — убежденно повторила она, поднимая маркер и начиная рисовать график. — Совсем ещё не старая.

Она повторяла это на разные лады, а присутствующие задумчиво кивали.

— А как же я? — вдруг воскликнула Сумская. — А как же я?

— Я не старая! — возразила Инна Васильевна, не оборачиваясь, и постучала маркером по верхнему колену графика. — Я не старая, — повторила она и для убедительности обвела вершину кружком.

— Я полезный! — вдруг сказал Хомяков, по-школьному подняв руку. — Я нужный!

— Это не я! — убежденно возразил Мартемьянов. — Все другие виноваты!

Марк Константинович призывно похлопал в ладоши и наступила тишина.

— Я просто офигенный, — сказал Марк Константинович и повернулся к Осипову.

Тот встал.

— У меня есть член, — чеканя каждое слово, произнес Осипов и сел.

— А как же я? — закричала Сумская. — Посмотрите все на меня!

— Я не старая!

— Я полезный! И не глупый!

— Это не я! Это всё другие! — возразил Мартемьянов.

— У меня, — снова поднялся Осипов, — есть довольно ещё большой член. И довольно часто он работает почти беспроблемно.

— Я нужен! — снова поднял руку Хомяков. — Я приношу много пользы!

— А как же я? — надрывалась Сумская. — Обратите внимание на меня!

— Я вообще офигенный! — Марк Константинович развернулся на своем кресле так, что скрипнули колесики. Он кивнул на график и сделал пальцами рук движение, будто ставил в воздухе кавычки.

Я с ужасом заметил, что его губы продолжают шевелиться, хотя голоса я не слышал.

— Сегодня я просто офигенный, — наконец послышался его голос. — Очень крут, — доверительно закончил он.

— Я не старая! — разок повторила Инна Васильевна, хотя губы ее продолжали и продолжали шевелиться, а красный маркер порхал вдоль графика, соединяя точки стрелками и подписывая над ними цифры.

— Это дру-ги-е! — отчетливо возразил Мартемьянов. — Я не виноват.

— Я не глупый! — возразил ему Хомяков.

— Всё внимание на меня! — сказала Сумская и предъявила экран ноутбук: там у нее был запущен калькулятор и светилась крупная цифра.

— Я — с вызовом ответила Инна Васильевна, — ещё не такая старая!

Она обвела число у вершины графика и вернулась на место.

— У меня есть член, — доверительно шепнул Осипов. — Я хочу играть в танки.

Марк Константинович понимающе кивнул, и Осипов покинул переговорку.

— Ну не офигенный ли я? — спросил Марк Константинович, и все почему-то сразу посмотрели на Мартемьянова.

— Я вообще ни при чем! — заявил тот. — Это другие виноваты!

И тут он вдруг указал пальцем на меня.

Я молчал, не зная, что делать.

— Я на три головы круче вас всех, — напомнил Марк Константинович, глянув прямо мне в глаза. — Я офигенный?

— Да, — выдавил я.

Наступила гнетущая тишина.

— У меня, — строго поправил Марк Константинович, — очень важная должность. И у меня офигенная тачка. Вы же видели мою тачку. Я настоящий профессионал. А вы все — нет.

Он недоуменно поднял брови и теперь смотрел только на меня, явно ожидая ответа.

— А как же я? — вскинулась Сумская, но Марк Константинович, не поворачиваясь, погрозил ей указательным пальцем, и она умолкла.

Он смотрел на меня и ждал чего-то — назойливый, дотошный, приставучий.

Все ждали.