Диагноз смерти (сборник)

Надо сказать, что Джо Данфер, более известный как Джо Виски, был в тех местах персоной заметной. Долговязый тип лет сорока от роду с копной нечесаных волос и мосластыми лапами, кисти которых здорово напоминали связки тюремных ключей. О лице же можно сказать, что оно состояло из одних желваков. Ходил он чуть пригнувшись, и потому казалось, что он готов прыгнуть на каждого и перервать глотку.

Кроме пристрастия, которому он был обязан своим прозвищем, мистер Данфер отличался глубочайшей антипатией к китайцам. Однажды я своими глазами видел, как он буквально взбесился из-за того, что кто-то из его погонщиков позволил измученному жаждой проезжему азиату напиться из лошадиной поилки, что стояла неподалеку от входа в салун. Я тогда осмелился указать Джо, что он ведет себя не по-христиански; он же простыми словами объяснил мне, что насчет китаез в Новом завете нет ни слова, а уходя, пнул своего пса, поскольку собак Спаситель тоже, помнится, любить не завещал.

Через несколько дней я зашел в салун Джо Данфера и обнаружил, что он сидит в одиночестве. В разговоре я осторожно коснулся его антипатии к китайцам, и он, к немалому моему удивлению, на этот раз не стал яриться и ответил вполне спокойно.

– Наши здешние места, – сказал он, – слишком круты для вас, юнцов из восточных штатов. Вам просто невдомек, что тут к чему. Вы треплетесь о разных там свободах для китайских иммигрантов, а сами чилийца от канака отличить не можете. А вот когда приходится драться за свою кость с поганой сворой косоглазых, тут уж не до сюсюканья.

Тут этот долговязый паразит, который, уверен, дня в своей жизни не посвятил честному труду, открыл китайскую табакерку и зацепил понюшку размером с добрую копну. Укрепив таким образом свой дух, он объявил с напором:

– Они же не люди никакие, а просто ненасытная саранча. И скоро – вот сам увидишь – обожрут всю нашу благословенную страну. – Он сунул в нос свой фураж, просморкался и продолжил с истовым воодушевлением: – У меня на ранчо лет пять назад был один китаеза. Ты вот послушай меня, глядишь, и поймешь что-нибудь. Я тогда жил паршиво: лопал без просыху, а на гражданский долг и вовсе плевать хотел. В общем, взял я этого язычника поваром. Но когда я вернулся в лоно Церкви и меня собрались выдвинуть в конгресс штата, глаза-то у меня и открылись. Но что мне с ним, слышь, было делать? Если б я турнул его, он бы нанялся к кому-нибудь еще и там ему, может быть, куда как солоно пришлось бы. Как, слышь, следовало поступить доброму христианину, – правда, совсем еще зеленому, – который всерьез верит, что все люди братья и Божии дети?

Джо прервался, словно желая послушать, что я ему отвечу. Самодовольство, написанное у него на физиономии, показалось мне каким-то ненатуральным, как у человека, который решил свою проблему, но смухлевал при этом. Он встал со стула, налил из непочатой бутылки полный стакан виски и залпом его ополовинил.

– А еще надо сказать, – вновь заговорил он, – что был он совсем никчемный, ничего толком не умел, да еще и грубил. Ну, да все они такие. Учил я его, учил, но толку не добился. Я, слышь, подставлял другую щеку семижды семь раз, а потом сделал так, чтобы его тут больше не было. Слава Богу, мозгов у меня на это хватило.

Воспоминание об этом радостном событии, Джо отметил очередным глотком. Мне же, честно сказать, невдомек было, чему он радуется.

– Лет пять назад задумал я выстроить себе какую-нибудь хибару, еще до того, как построил вот эту. Ну, и послал этого А Ви на пару с Гофером, чудным таким коротышкой, валить лес. Само собой, я не надеялся, что от А Ви с его рожей, вечно сияющей, как июньский полдень, и угольно-черными глазками будет много толка. Кстати, зенки у него были просто дьявольские, такие в нашей-то глуши иной за всю жизнь не увидит.

Тут мистер Данфер уставился на дырку в тонкой перегородке, которая отделяла бар от гостиной, словно это был дьявольский глаз его повара-китайца. Тот самый глаз, чей разрез и цвет мешал ему быть хорошим слугой.

– Вы ведь, слюнтяи из восточных штатов, ничему не верите, когда вам говорят правду насчет этих желтых дьяволов! – Он опять начал яриться, но как-то вяло. – Так вот этот самый китаеза был самой вредной сволочью на сто миль от Сан-Франциско. Этот желтый пакостник с поросячьей косичкой подрубал деревце со всех сторон – ни дать ни взять, как червяк редиску объедает. Говорил я ему, что так не по-людски, даже сам показывал, как надо рубить, чтобы дерево валилось, куда надо, но едва я отворочусь, вот так… – Тут он отвернулся и сделал заодно еще глоток. – Так вот, едва отвернусь – он опять за свое. Ясно тебе? Пока я смотрю на него… вот этак вот… – Он вытаращил на меня мутные глаза, в которых, наверное, уже двоилось, – …желтый мерзавец работает по-человечески, а отворочусь… – Джо отвернулся и отхлебнул уже из бутылки, – …он снова за свое. Я, бывало, посмотрю на него с этакой вот укоризной… вот так вот… а эта тварь словно и не замечает.