Диагноз: любовь

Первое время друзья часто навещали девушку, продолжали говорить слова поддержки и одобрения. Обещали, что все будет хорошо, что скоро Кате полегчает, она сможет жить дальше, как прежде. Катя практически всегда находилась под воздействием препаратов, поэтому все происходящее казалось ей расплывчатым, как в тумане. Смысла слов она в большинстве случаев не улавливала и особо не прислушивалась. Конечно, видя такое состояние своей подруги, знакомые все реже и реже стали появляться, а если и приходили, то явно тяготились визитами.

Именно в больнице Катя полюбила наблюдать за деревьями. Окно ее палаты выходило на сквер, и девушка могла целый день лежать на кровати, глядя сквозь стекло на кроны.

Спустя несколько месяцев врачи сочли состояние Кати удовлетворительным и отпустили ее домой. Еще полгода она пила антидепрессанты. После больницы друзей у нее почти не осталось, а потребность Кати в общении снизилась до нуля.

* * *

Как объясняется сам термин — психотерапия? Психо — это душа, и естественно, что психотерапия — ее лечение. Но и не только! Как фармакотерапия — это лечение с помощью фармакологических средств, так и психотерапия — это лечение душой. Своей душой, большой, понимающей, принимающей, психотерапевт лечит душу своего пациента, смятенную, отчасти деформированную. Психотерапевт выправляет душу того, с кем работает, расправляет, дает ей свободу. Но только ли психотерапевт способен это сделать? Сейчас мне часто доводится слышать фразу: «Зачем мне идти к психотерапевту? Пошел, с другом поговорил — вот и вся психотерапия!» И могу подтвердить: в этом есть определенный смысл. При стрессовых ситуациях, при небольших психических травмах, которые происходят на фоне относительно здорового функционирования личности, просто дружеский разговор может помочь расправиться от ситуативной деформации. Так выложенная случайному попутчику история жизни облегчает душу, и этот эффект тоже можно назвать психотерапевтическим. Случайный попутчик часто просто выслушивает, не критикуя и не осуждая.

Итак, Катерина была вдовой пять лет. Муж ее скончался от рака. Катерина небольшими порциями рассказывала мне обо всем — я видел на ее лице эмоции: и радость, и возбуждение, и восхищение, и отчаяние… Но ведь это было прошлым! А при малейшей попытке обсудить события настоящего лицо Катерины становилось безразличным, усталым, исполнялось отвращения.

* * *

Прошел почти год — ничего не изменилось. Катя вышла из больницы, закончила курс антидепрессантов, — таким образом, все меры по возвращению ее в нормальное состояние были завершены. Но внутри нее все осталось прежним. Катя чувствовала пустоту, угнетение и нежелание жить. Она думала, что душевную боль можно заглушить теми же средствами, что и физическую. Нашла оставшиеся после смерти мужа наркотики; эффект оказался скоротечным, Кате удавалось ненадолго забыться, затем реальность накатывала снова, а с ней и боль, и страдание, и одиночество. Катя старалась избегать людей. Те считали, что прошло уже достаточно времени, и прекратили говорить утешительные слова. Теперь редкие оставшиеся близкими люди пытались мотивировать Катю начать новую жизнь, говорили, что она должна прекратить упиваться своим горем, пойти работать, найти себе хобби, да просто начать выходить из дому, наконец.

Такие мотивационные речи становились все более и более жесткими. Последний разговор с отцом Катя запомнила надолго. Возможно, он не имел в виду всего того, что говорил, возможно, он неосторожно высказался, но его слова словно ножом полоснули Катино и без того истерзанное сердце. Отец сказал, что она довела мужа до смерти, что она должна была найти деньги и настоять на лечении, что она рано сдалась. Он продолжал произносить еще какие-то обидные фразы, но Катя его уже не слушала, она пулей вылетела из родительской квартиры и пообещала себе никогда больше туда не возвращаться.

Дома тоже было мало утешения. Разве что алкоголь, но и он помогал слабо. Однажды Катя позвонила своему лучшему другу, одному из немногих оставшихся с прошлой, счастливой жизни. Конечно, сейчас они общались не так часто, но Катя продолжала считать эти отношения дружбой. Игорь приехал, привез еще виски. Они много пили, долго говорили, а потом Игорь переступил грань. Самым страшным для Кати оказалось даже не то, что он пытался изнасиловать ее, а то, что он сказал потом. Игорь говорил, что Катя стала совсем ненормальной и общаться с ней невозможно, что если она не изменится, то со всей своей печалью и пустотой никому никогда не будет нужна. Он ушел, хлопнув дверью, и больше никогда не возвращался. Будь Катя в тот момент в адекватном состоянии, не задавленная горем, возможно она не отнеслась бы серьезно к репликам обиженного мужчины. Но в тот момент Катя была особенно ранима, и эти слова, помноженные на сказанное отцом, крепко запали в ее душу.